Дракон в её теле

В брюках и одной лишь белой рубашке с закатанными почти по плечи рукавами, Андрис Геррард крутил головой, волосы на которой были взъерошены во все стороны. Он что-то искал среди бардака, рассматривая бумажки, исписанные неровным мелким почерком, и нервно что-то нашептывая себе под нос.

— Куда я ее положил? — в конце концов спросил советник, скривившись от раздражения. Резко обернувшись, посмотрел на стол и, победно вскрикнув, поднялся, хватая оттуда книгу в кожаном переплете, с огромной руной на обложке, светящейся холодным синим светом.

— Здесь. Это точно она, — кивнул сам себе Андрис, после чего посмотрел наконец на меня.

Я стояла совсем рядом, смотрела на книгу, от которой веяло старинной магией, и отчаянно пыталась понять, что же происходит.

— Макс? — тихо позвал эр Геррард, и в его вопросительной интонации мне послышалась догадка. Он понял! Вот так сразу. Не понадобилось даже объяснений.

Прикусив нижнюю губу, я посмотрела в его глаза и медленно покачала головой. Лгать старшему советнику не пришлось.

Он прикрыл книгу, оставляя в ней указательный палец, и, склонив голову, сделал шаг навстречу, проговаривая следующее слово одними губами:

— Эра?

Я кивнула и растерянно пожала плечами.

Некоторое время мы так и стояли, рассматривая друг друга. Вдруг, прислушавшись к себе, я поняла, что чувствую радость от встречи, пусть и такой. Он не уехал, не бросил все, не оставил поиск правды!

Все эти дни, прошедшие в томительной предгрозовой тишине, заставляющей волноваться все сильнее, я могла жить лишь надеждой на благополучное разрешение загадки с обменом телами. При этом я отказывала себе в праве думать о старшем советнике больше, чем этого допускали приличия, напоминая раз за разом, что он лишь выполняет долг перед принцем и королем.

Но теперь, увидев Андриса Геррарда так близко, никак не могла подавить радость, заполняющую все внутри. Раньше мне приходилось практиковать сокрытие грусти, гнева или даже ярости, но прятать от людей счастье я пока не научилась. И это было ужасно! Особенно учитывая ментальный дар стоящего впереди мужчины.

Он нравился мне.

Отрицать симпатию дальше было бессмысленно. Не так, как нравились прежние молодые люди, пытавшиеся ухаживать за мной или просто встречаемые на общих мероприятиях, а сильнее. Даже Ян, с которым я готова была связать свою судьбу, никогда не казался мне настолько притягательным. С Андрисом Геррардом хотелось встречаться взглядом, говорить с ним, ощущать его присутствие и смотреть на редкую улыбку, когда шрам на щеке превращается в шкодную ямочку…

С Яном было просто приятно общаться. Он не раздражал меня, и когда-то казалось этого достаточно. А теперь он на лечении, едва не лишился жизни. И всему виной я.

Стало стыдно, неуютно и неловко.

Происходящее в моей душе было неправильным. Даже плохим. И в то же время я никак не могла избавиться от ощущения тоски, чувствуя безумную несправедливость мира. Теперь, когда мне стало понятно, что такое притяжение, я вынуждена была добровольно замуровать себя в одиночестве.

От проклятья не было лекарства, это стало ясно после сна с рыжей колдуньей. Она открыла мне глаза, заставила взглянуть на мир другими глазами. Все нехорошее, что сотворил отец, я могла прекратить, замкнув проклятье на себе. Больше никто не пострадает, нужно лишь проявить силу воли и духа и прекратить мечтать.

Вот только мечты продолжали терзать меня, не давая покоя! Сегодня, прямо сейчас, они смотрели на меня глазами старшего советника и так заманчиво улыбались его губами…

— Ну что там? — спросил король. Кресло заскрипело под ним, заставляя меня пробудиться и испуганно округлить глаза.

— Сказать ему? — спросила я так тихо, что сама едва услышала вопрос.

Старший советник покачал головой и оказался совсем рядом. Коснувшись моего лба, он прошелся подушечкой указательного пальца по коже, создавая незамысловатый рисунок, и проговорил:

— Дормио.

Мир снова покачнулся, размыв лицо Андриса Геррарда. В попытке удержаться на ногах, я схватила его за плечи, почувствовав, как окаменели мышцы под тонкой белой рубашкой, и… провалилась в темноту.

Однако пустота, на миг воцарившаяся в голове, внезапно взорвалась десятком звуков, пробудив и заставив открыть глаза. Тяжелые веки поддались с трудом, а с губ сорвался тихий стон. Мой стон.

— Что еще? — нервно спросила Мэделин. — Скажете, что скучали еще по какой-то части моего тела, — я вас ударю! И не посмотрю, что вы в моей сестре!

Я перевела удивленный взгляд на сьерру О'нил, вошедшую в комнату в полном облачении. До этого она была переодета ко сну, а теперь будто собралась на прогулку. Мне гувернантка также принесла платье.

— Я помогу, — сказала она, встав напротив и яростно сверкая глазами. — Прошу, ваше высочество.

— Что происходит? — спросила я, даже не думая вставать с мягкого уютного кресла. — Зачем одежда?

Сестра и сьерра переглянулись и недоверчиво уставились на меня.

— Мари? — уточнила Мэделин.

Я кивнула.

— Чем докажешь? — Сестра сложила руки на груди.

— Снова будем обсуждать родимое пятно? — улыбнулась я.

Скулы Мэделин покрылись красными пятнышками: