Дракон в одуванчиках (СИ)

Подняла руку и провела ладонь ото лба к ноздрям по светло-серой шкуре. Вообще, единороги бывают разных окрасов, но в большинстве жемчужно-белые, и, независимо от цвета, их шкура светится в темноте. У моего же единорога шкура была именно серой с грязноватым оттенком и не светилась. Как пояснил лорд Насилмэ — магия практически покинула тело волшебного коня.

Снова подняла руку и аккуратно отодвинула челку. Моим глазам предстала багровая, опухшая по краям дыра. Место, откуда должен расти рог.

То, что случилось дальше, стало для всех шоком.

Я, резко выбросила правую руку в сторону, схватила кинжал лорда Насилмэ, который был прикреплен к поясу, выдернула его из ножен и полоснула себе по запястью левой руки. Приложила кровоточащую руку к болезненно пульсирующей дыре.

Единорог удивленно взвизгнул, но остался на месте. Позволяя моей крови заполнить рану, а затем и стечь по морде.

— Василика! — Зло прошипел эльф. — Вы сума сошли!

Затем лорд Насилмэ схватил кровоточащую руку и принялся лечить, что-то неразборчиво шипя.

Единорог потрясенно отошел от нас, растерянно огляделся и направился к ведру. Расстроено фыркнув в него, пнул и пустое ведро покатилось по траве.

— Он хочет еще пить! — догадалась я.

— Я принесу, — ответил Осто и, подхватив ведро, направился к конюшням.

— И нам лучше вернуться в дом, Василика. Не спорьте! Вам не помешает попить горячего сладкого чая.

Меня подхватили на руки и понесли прочь с поляны.

Четыре дня спустя я, понурая и злая, вернулась в эльфийскую столицу. Причины для моего плохого настроения были — я вдрызг рассорилась с мэтром Власом. Он отказался принять от меня те полмиллиона, которые маг потратил на покупку единорога. Деньги были переведены с его счета, специально открытый для рискованных приобретений. Мэтр мотивировал свой отказ желанием забрать тело волшебного коня после его смерти и пустить на декокты.

Какое злое коварство!

Это я магу и заявила, а заодно наотрез отказалась отдавать ему рог, вырванный у единорога, который шел комплектом к дорогостоящей покупке. Рог я отобрала у мэтра еще в магазине Самара. Мне почему-то казалось, что его можно будет прирастить обратно. Но ни одна из попыток не оправдалась. Более того, сам единорог смотрел на свой источник магии равнодушно и на все попытки приращивания отвечал насмешливым фырканьем и мотанием головы.

И еще раз потребовала, чтобы мэтр Влас забрал свои полмиллиона, потому что волшебного коня отдавать я не намерена.

Маг в ответ назвал меня садисткой, которой доставляет удовольствие мучать умирающих животных. Очевидно же, что единорог не выживет! Каждый прожитый день без рога приносит ему невероятную боль. Лучше прервать его страдания и пусть он послужит подспорьем для магической науки после своей смерти.

Я едва не задохнулась от негодования и несправедливых обвинений и в свою очередь обвинила мага в жестокосердечии и корысти. Разве можно желать смерти существу, попавшему в беду? А случись что со мной? Тоже на декокты пустят?

И тут бы мне следовало заткнуться и вообще извиниться, ибо мэтр жутко побледнел, отчего его голубые очи болезненно заблестели. Но я уже не могла остановиться и продолжила, требуя, что он забрал свои деньги и оставил в покое меня и моего единорога.

Последнее требование мэтр Влас и выполнил. Он как-то странно посмотрел на меня, затем медленно направился к выходу из гостиной. Натан, наблюдавший всю эту некрасивую сцену, покачал головой и догнал мэтра, приговаривая что-то вроде: «Нашел же с кем спорить! Пусть девочка поиграется, раз так хочет!»

Все мысли об извинениях тут же выдуло у меня из головы. В гробовой тишине я наблюдала, как маг и дракон вышли из комнаты, а через несколько минут почувствовала, что в библиотеке открылся, а затем и закрылся, телепорт.

Больше я о мэтре Власе ничего не слышала.

А вот причина нашего раздора пребывала в преотличном состоянии. Единорог, окончательно оклемавшийся от сонных зелий и успокаивающих чар, был бодр и весел. Видать, драконья кровь, которую он пил каждый день, помогала ему. Всего несколько капель, разбавленных в ведре воды, но оздоровительный эффект потрясающий. Увы, никто не знает, как долго он продлится и сможет ли вырасти рог в третий раз.

В последний день перед отъездом, Осто отвел единорога, которого мы решили назвать Найтриан, что в переводе с эльфийского означает дважды рожденный, на пастбище, где паслись остальные наши лошади. Найтриан с интересом смотрел на породистых скакунов, но сам к ним близко не подходил и к себе не подпускал. Вечером вернули назад к одуванчиковой поляне — единорог отчего-то стал нервничать. В лесу успокоился, проскакал несколько кругов вокруг поляны, напился воды с драконьей кровью и улегся спать. Утром наотрез отказался куда-либо уходить, и мы решили его больше не беспокоить.

Я же отдала несколько пузырьков своей крови Осто, что бы он мог поить единорога, и, полная мрачных мыслей, отбыла в Эйлинвэл.