Дракон ведьме не пара (СИ)

Я только кивнул в ответ, не понимая, почему Синтия столь сильно настаивала на моем согласии, ведь знала, что сражается только дракон, а его пара-хранительница раскрывает магию и контролирует поток. Если сплоховать с контролем, дракон может выйти из здравого ума и разрушить академию. И ладно бы только ее. В конце концов, в нашей расе инстинктом заложено разрушение.

Как только девушка скрылась в ванной, и до моих ушей донесся звук воды, я выдохнул с облегчением. Все же как бы ни старался сопротивляться, а внутри что-то настойчиво расстраивалось из-за мысли, что отец во мне разочаруется окончательно. Думал, этот этап давно пройден, а оказалось, что нет. Я все еще крепко связан семейными цепями.

Запустив пятерню в волосы и взъерошив их, я почувствовал, что немного охладил мысли. Услышать подобное от возлюбленной, которую обещал оберегать от любых невзгод, оказалось еще более неприятным, чем я мог предположить. Чтобы скоротать время, я присел на край аккуратно заправленной постели, — казалось, будто Синтия совсем не отдыхала, — и взгляд упал на маленький стеклянный флакон, где совсем недавно находилось незнакомое мне зелье.

В голове роились вопросы, ответы на которые я не мог отыскать самостоятельно. Где Синтия взяла ее? Неужто купила у того торгоша? Или, возможно, присмотрела в одной из аптекарских лавок, когда блуждала по столичным улочкам?

От бутылочки пахнуло морским бризом, напоминавшим воздух у Зейдерева утеса. Даже не знал, что из травяного сбора может получиться такая приятная ароматная комбинация. Хотел бы я, чтобы и Синтия могла повидать другие регионы континента, кроме столицы и родного города. Все же последнее время она была связана с академией и едва ли покидала ее стены надолго. Даже домой ни разу не ездила, приговаривая, что от длительной поездки только сильнее устанет.

— Так-то лучше, правда? — раздался радостный, мелодичный голос Синтии, и я повернул голову. Что-то в переливе звучания мне чудилось необычным, но очень приятным.

Синтия стояла, игриво перенеся вес на одно бедро и разведя руки в стороны, раскрытыми ладонями вверх. Брюки облегали очертания ее ног, а свободный верх из легкой ткани, наоборот, оставлял загадку. Сейчас Синтия выглядела более посвежевшей, хотя легкие круги под глазами все еще выдавали бессонную ночь, что любой бы списал на волнение.

Я отпустил бутылочку и поднялся на ноги.

— Еще следует волосы собрать, чтобы не мешали. Там наверняка будет очень ветрено.

Моя хранительница вновь состроила недоуменное выражение, что вызвало у меня улыбку. Синтия будто не имела представления, что готовило ей будущее. Я же воспользовался ее растерянностью: подошел и провел руками по волосам. Любимая вздрогнула, но не оттолкнула. Она покорно ждала, пока я расчесывал волосы, собрал их на затылке и перетянул лентой, лежавшей в чаше с украшениями на комоде.

— И последний штрих… — добавил я и обогнул Синтию, встав к ней лицом к лицу. Она вскинула голову и с любопытством наблюдала за мной.

Я взял ее за руку и провел пальцем по запястью, ощущая разрастающееся тепло в груди и наблюдая, как на светлой коже хранительницы очертился сначала знак спирали, а затем из него возвышался конус, смотрящий вершиной в сторону локтя; знак, повторяющий пламя, стремящееся к небу.

Девушка зашипела. Не от боли — скорее от испуга. На ее руке появились те же огненные символы печатей нашего договора, которые накануне я использовал для призыва. Сейчас они не должны были обжигать, и вскоре Синтия расслабилась, вновь посмотрев на меня снизу вверх.

— Я активировал клеймо сам, чтобы тебе было проще.

Синтия лишь неуверенно кивнула и просмаковала губами. Я чмокнул ее в макушку, а затем тихо, едва слышно прошептал:

— У нас все обязательно будет хорошо, потому что мы всегда вместе. Удачи…

И я в то же мгновение ощутил, как вибрации воздуха изменились. Под нами появились два белых кольца, очерчивающих по периметру наши кандидатуры экзаменуемых. Вскоре оба круга печати расширились и объединились. Пространство внутри заколыхалось и побелело; ноги увязали словно в зыбучих песках.

— Нас призывают, — пробормотал я и схватил Синтию за руку.

Ее тело била мелкая дрожь. Возлюбленная раскрыла губы, но спросить так ничего и не успела. Звучание ее голоса заглушил рев толпы, и мы оказались на огромной, открытой арене.

Неожиданное, пусть и обязательное для экзаменуемых перемещение вынудило меня ощутить слабость в коленях, и теперь, когда под ногами простирался твердый, утоптанный пласт земли, становилось не по себе. Я ощущал дрожь в ногах, с которой не получалось справиться. Если уж я чувствовал себя потерянно, то каково было Синтии, которая лишь дважды в жизни ощущала призыв на собственном теле? Моргнув несколько раз, чтобы привыкнуть к яркому естественному освещению, я, наконец, смог отчетливо разглядеть силуэт возлюбленной. Она широко раскрытыми глазами смотрела вперед и, казалось, едва дышала от потрясения. Однако твердо стояла на ногах, будто перемещение совсем ее не взволновало. Даже руку мою отпустила.