Дракон Воздуха

Было уже очень поздно. Свет тонкого, как волос, молодого месяца не мог рассеять легкие тени, в причудливом танце скользившие по комнате. Среди них нет-нет да блеснет мне вопрошающий взгляд девочки, сладким цветением деревьев донесется ветерок ее веера.

И раньше я видел девочек. У Главной жены было две дочки. Они были старше меня, и их одевали и красили как знатных женщин. Я никогда не разговаривал с ними – в те редкие разы, когда мы встречались, я очень смущался: они были такие важные, а они с презрением смотрели на меня, не проявляя никакого желания познакомиться или поговорить. Были еще разные девочки, которых я видел мельком в запутанных коридорах дворца. Но такой девочки я еще не видел.

Я не мог понять, что в ней такого особенного. Просто какое-то странное сладкое чувство сжимало мое сердце, мне хотелось бежать, сражаться и защищать ее. Ее взгляд, ее глаза, они были похожи на изливающиеся любовью глаза Госпожи Матери, но я чувствовал, я не мог рассказать даже самому себе это чувство, что если бы она, эта девочка, позвала меня, нет, даже не позвала, сказала полслова, приветливо улыбнулась, я бы пошел, ушел за ней, и никто и ничто в мире не остановило бы меня. Я забылся тяжелым, мучительным, темным сном.

Хэ стояла у моего изголовья.

– Великий Господин совершает сегодня Жертвоприношение предкам[22]. Вам, господин наш Ван Ли, положено сопровождать его, – я посмотрел в осунувшееся, похудевшее лицо Хэ. Не было смысла что-то спрашивать или что-то говорить.

Сейчас она ничего не скажет, не ответит. Хэ помогла мне привести себя в порядок, поправила на голове шапочку. Я взял Большой Камень, полученный на Празднике, подобает взять его с собой? Что вообще с ним делать?

– Не беспокойся, я его надежно спрячу, – Хэ почтительно вынула Камень из моих рук, отвечая на невысказанный вопрос.

У дверей меня ждала вооруженная стража. Я с испугом оглянулся на няньку.

– Не бойся! – говорил ее твердый взгляд. Я гордо выпрямился, и по бесчисленным переходам мы вышли из дворца. Первый раз в жизни я покидал это огромное здание. Если бы у меня были на это силы, и то я не смог бы ничего рассмотреть из-за плотной стены вооруженных стражников, стоявших по обе стороны прекрасной материи, по которой я шел. Но сил у меня хватало только на то, чтобы не бояться и пройти с гордо поднятой головой те несколько шагов, что отделяли Дворец от Храма предков.

У ворот Храма меня встретила родня[23], и вместе с ними на храмовом дворе я остался ждать прибытия Великого Господина. Ворота распахнулись еще шире, и сопровождаемые блестящей свитой придворных величественные носилки с Господином вплыли во двор и остановились у дверей Храма.

По знаку Главного советника я присоединился к Великому Господину, идя на шаг позади него. Все почтительно приблизились к Заместителю[24], восседавшему на почетном месте. Послышались звуки музыки, и стоящая за нами почтительная толпа родных и сановников начала петь гимны, прославляющие предков, прося у них быть благосклонными и принять положенные жертвы.

На яшмовом скипетре, который сжимал Великий Господин, в глубокой чаше покоились части жертвенных животных[25]. Один из сановников правой стороны с низким поклоном передал чашу Заместителю, и тот важно и серьезно принял ее. Пение не прекращалось ни на минуту. Теперь к прославлению предков прибавились и гимны, прославляющие мудрость и силу Великого Господина, и просьбы к Предкам помогать ему на длинной дороге жизни[26].

В Храме не было окон – он освещался многочисленными фонарями, подвешенными по сторонам кровли, и поэтому, когда они один за другим начали гаснуть – сначала над почетным местом, где сидел Заместитель, а потом по обе стороны от него, постепенно приближаясь к двери, – в наступившей почти непроглядной темноте только Великий Господин блистал в непонятно откуда падающем свете.

Собравшиеся медленно, продолжая петь торжественные гимны, прославляющие мудрость предков и силу Великого Господина, возглавляемые им, вышли на залитый весенним солнцем двор Храма. Все невольно замерли и зажмурились от яркого света дня. Главный советник подошел ко мне.

– Господин наш Ван Ли, – он склонился передо мной в низком поклоне, – Великий Господин наш повелевает вам вернуться в Восточные покои.

Медленно и торжественно Великий Господин со свитой проследовали мимо меня. И только когда стихли шаги последнего воина охраны, я в сопровождении нескольких стражников вернулся во Дворец.

Как будто я вовсе и не уходил. Хэ по-прежнему сидела в моей комнате, сложив руки на своем толстом животе, прислужницы суетливо сновали из двери в дверь, бросая на меня тревожные любопытные взгляды.

– Тебя не взяли на Пир[27], – Хэ не удивлялась, она просто сказала то, что видела.

– Ты думаешь, что это плохо? Как Госпожа Мать?

– Дети в твоем возрасте не бывают на Пирах. Ты удостоился большой чести – участвовать в Жертвоприношении предкам…