Дракон всегда прав (СИ)

Если бы сейчас кто-нибудь спросил девушку, плохо ли ей живётся, то, скорее всего, она бы ответила отрицательно. Она страдала от недостатка общения. Но никто в комнате её насильно не держал. Работать не заставлял. Каждый день новые наряды. Маша, сама того не замечая, вдруг поняла, что ей нравится наряжаться. Она никогда не была барахольщицей. Вещи у неё были красивые, добротные, но универсальные. Ей нравилось, когда приходили карлицы и занимались её руками, ногами, лицом, спиной: наносили кремы и ароматные масла, втирали их в кожу, массировали. Она пыталась протестовать, когда они приводили в порядок её причёску на лобке, но карлицы долго не церемонились. Они просто укладывали девушку на спину, раздвигали ноги и слегка подправляли стрижку. Потом смотрели на своё творение. Цокали языками от удовольствия и отпускали.

Вот и сейчас карлицы уже её ждали. Они усадили девушку перед зеркалом. С особой тщательностью расчесали волосы. Вплели в них жемчужную нить.

На лицо нанесли лёгкий неброский макияж, который подчёркивал достоинства и скрывал недостатки. Маша смотрела на себя в зеркало и не могла узнать: подчёркнутый изгиб бровей, тёмная подводка верхнего века и серая нижнего, оранжевые, голубые и белые тени делали глаза глубже. Всё затушёвывалось. Бледные румяна скрашивали выступающие скулы. А тёмная тушь завершала созданный образ невинной девы.

Не показать миру такую красоту было невозможно, и Маша вышла в сад. Она хотела встретиться с одноклассницей Лесей. Пусть она увидит, что Маша больше не гадкий утёнок. Пусть не лебедь, но хороша собой.

Она пошла по тропинке, по которой несколько часов назад прогуливалась с Максом.

Впереди на поляне расположились другие девушки. Маша очень надеялась, что они её не тронут, но не тут-то было.

Лина сидела в окружении подруг. Увидев Машу, она громко крикнула:

— Эй ты, страхолюдина, иди сюда. Будешь мне стихи читать: «Стояла роза на ветру…»

Приспешницы засмеялись. Некоторые встали в позу и начали заунывными голосами декларировать разные стихи.

Маша решила сделать вид, что к ней это не относится.

— Она ещё и глухая. Страшная и глухая, — раздалось с другого конца.

— Немедленно прекратили, — с ленцой проговорила Зара. Она явно не собиралась вмешиваться в происходящее. Маша не могла понять, чем же она так не угодила «правой руке» хозяйки.

Вокруг неё пространство стало сужаться. Девушки, ухмыляясь, подходили, отпуская обидные словечки.

Начаться разборкам помешали другие девушки, которые бежали через полянку и кричали:

— Ой, что было, что было! Вы только послушайте! — тяжело дыша и перебивая друг друга, они трещали: — Представляете, претендент звонил хозяйке. Он едет сюда. Она как поговорила с ним, да как кинет трубку. Тут же обернулась ирбисом! Вы не представляете, какая это красивая кошка: мех серебрится! Хвост длиннющий. Глаза горят. Как давай по комнате метаться. Хозяин хотел зайти, а как увидел её в таком виде, так сразу и ушёл обратно. А потом сын появился. Она уже в человека снова превратилась. И давай на него: «Ты такой-сякой! Ты нас всех под монастырь подведёшь! Алекс едет!»

Маша как услышала эту новость, не сдержалась, издала возглас. Краска сошла с лица. Руки задрожали. Испугалась ли, обрадовалась — вряд ли она могла сама ответить на этот вопрос.

— Чего радуешься, дурнушка? — хмыкнула Лина. — Думаешь, если тебя кроет молодой хозяин, то и претендент будет крыть? Не мечтай. Он на таких, как ты, даже не смотрит. Если среди нас и найдётся одна…

— Да ради бога! — воскликнула Маша и собралась уходить. Она не могла больше оставаться среди девушек. Ей необходимо было успокоиться. Алекс! Нет, только не это. Как она его встретит? Как он на неё посмотрит? А если он решит, что у них с Максом что-то было? И почему её это должно волновать?

Но уйти не удалось. Она почувствовала, как кто-то больно потянул за волосы:

— На колени, тварь. Мы научим, как перед господами стоять. — Ей показалось, что с неё хотят стащить скальп. Попыталась вывернуться, но в этот момент кто-то чем-то больно ударил под колени. Ноги подогнулись, и она упала.

За волосы продолжали тянуть. Теперь перед глазами было только небо. Высокое чистое небо. Маше до боли в сердце захотелось увидеть белых драконов, чтобы её спасли. По щеке потекло что-то тёплое.

— Давай умоем её нашими харчками.

Новый плевок прилетел на лицо. Маша пыталась вырваться, но её крепко держали. Было унизительно и мерзко.

— Рот открой! Слышишь, ты, чумиха, рот открыла быстро! — кто-то начал давить на щёки. Маша держалась изо всех сил, но их было больше.

— Зачем тебе её рот? Хочешь проверить, попадёшь — не попадёшь? Или хочешь поцеловаться? — рядом заржали.

— А ты видела, титьки-то у неё ничего? — чужая рука сжала больно груди.

— Слышь ты, чумиха, — лицо Лины нависло над ней. — Делай что хочешь: хоть кусай, когда сосать будешь, но Макс должен тебя выбросить. Ты поняла? Ты поняла?

Воздуха стало мало. Острый носок туфли пришёлся под дых.

— Э, Лина, договаривались без синяков, — услышала она голос Зары.