Дракон всегда прав (СИ)

Парень ринулся на здоровяка, но тот успел сделать обманное движение, и в итоге нападавший упал, быстро развернулся, но вскочить не успел. Здоровяк огромной своей тушей опустился на его грудь. Занёс крепко сжатый кулак над головой. Один удар, и пробьёт черепушку.

Алекс смотрел на довольное лицо победителя. В его глазах нет жизни, она давно уже ушла. Есть только жажда крови. Вот его губы расползаются в безобразной улыбке. Он смотрит на трибуны: дадут прикончить жертву или помилуют. Стас даёт добро на смерть.

Алекс почувствовал животный страх смерти, исходящей от молодого. Он попытался прочесть те мысли, которые приходят в последний момент, когда человек прощается с жизнью. Найти хотя бы одну положительную ниточку. Воспоминания, как клубок, раскручиваются. Алекс видит притоны, наркотики, девушки, насилие… Но не родился же он таким. Интернат, подростки, бои за выживание. Воспоминания приближаются к детству поверженного. Дом: грязный, алкоголь, мать с подбитым глазом, мужик с занесённой над испуганным мальчиком сломанной ножкой от табурета.

Вот она, та грань, за которой человеческое начало уступает чудовищу.

Толпа улюлюкает. Один за другим зажигаются жёлтые огоньки. «Смерть, смерть, смерть», — нарастает гул.

И вдруг, сам себя не понимая, Алекс выбрасывает руку вперёд с зелёным огоньком жизни.

Над трибунами повисла тишина. Эмоции радости, эмоции детства и веры в чудеса доносит ветер.

— Алекс, ты с ума сошёл! — Стас встаёт. — Да эта падаль недостойна даже того, чтобы стать мясом для грифов. Ты видел его жизнь. Он никого не жалел. Переиграй, Алекс.

Макс выбрасывает руку с зелёным огоньком жизни. Он верит другу. Не зря тот пожалел эту тварь. «Почему?» — шепчет Эд, выбрасывая свой зелёный огонь.

«Мирза. Я должен спасти хотя бы одну падшую душу, чтобы боги простили меня», — посылает им Алекс.

«Мирза? Но ты не виноват. Он обезумел сам», — весь диалог идёт телепатически. Никто не слышит троих друзей.

Маша сама не поняла, что удержало её внимание в этом ужасном кровавом побоище. Вот худой парень, едва стоя на ногах, всё-таки бросается на соперника.

— Остановите бой, — просит она мужчину. Каким-то шестым чувством она догадывается, что это в его власти. — Второй, он уже не боец. Его просто убьют.

— Но он может сам попросить пощады. Ему достаточно встать на колени перед соперником. Гордыня. Всё это гордыня, — философски добавляет мужчина.

Маша, широко раскрыв от ужаса глаза, видит, как победитель сидит на поверженном. Как дёргаются ноги побеждённого. Она видит кулак над головой. Жёлтый огонь смерти зажигается…

Это последнее, что она видит. Сознание покидает девушку, и она тихо опускается на руки мужчины, который вовремя успел её подхватить…

Три зелёных огня против жёлтых, которые один за другим зажигались на трибунах.

«Алекс, ты чего творишь?». Проснулся бескрылый. Долго же он спал.

Всё яснее читались эмоции поверженного: смесь обречённости и надежды. Страх смерти и жажда жизни. Любой жизни, хоть в рабах у драконов.

Три зелёных — стоимость которых несколько сот жёлтых. Но нет, не три, два, ибо один жёлтый стоит столько же, сколько огонь Алекса. Вот если бы Мишак… Но того не интересуют ни чужие жизни, ни турниры. А только девочки, камеры, популярность.

Нужен арбитр, который бы решил, кто прав. И вдруг купол башни трофея вспыхнул белым огнём. Все затаили дыхание. Жёлтые и зелёные искры сменяли друг друга. И трибуны то улюлюкали, то разочарованно вздыхали.

Поверженный закрыл глаза. Он тяжело дышал. Ему было страшно смотреть. Он ждал своей участи, умирая и возрождаясь каждую секунду. Сердце еле слышно стучалось, как бы проверяя, а жив ли ещё.

Он вздрогнул, зажмурился ещё крепче, когда услышал по нарастающей гул толпы. Она уже не улюлюкала. Она выла. Сердце пропускало удары. Сейчас он молил, чтобы смерть пришла быстро, без мучений и боли. Как же всё-таки страшно.

Он не понял, что произошло, когда почувствовал, что на нём никто больше не сидит. Открыл один глаз. Яркий зелёный огонь ударил своим лучом ему в глаз. Неужели его помиловали? Но на каких условиях?

Его подняли. Но ноги не держали, и он рухнул на колени, уткнувшись лбом в песок арены. Кто-то подошёл, и он услышал совсем не то, что ожидал:

— Встань, раб, отныне ты собственность дракона.

Маша лежала на каком-то ложе в саду. Рядом сидел её хозяин.

— Очнулась? Ты чего придумала сознание терять? Неужели тебя настолько напугал вид крови?

Она не могла понять: заботится он о ней или, наоборот, прикалывается.

— Я не люблю сцены расправы. А вы, как я посмотрю, кровожадный. Убить, купить ради развлечения. Что мы, люди, для вас? Вы же выше нас, конечно, драконы. Правители мира. — Маша сидела, подобрав под себя ноги. Но весь её вид выражал негодование.

— Сердобольная ты моя, — мужчины усмехнулся. — С чего ты взяла, что я дракон?

— Потому что зверь зверя не убьёт, а драконы… — она замялась. Не рассказывать же ему те сказки, которые читала в детстве о жестоких драконах, которым ради откупа отдавали по девушке каждый год.

— Продолжай, очень интересно.