Дракон. Второй шанс (СИ)

— С чего он мне станет нравиться? На вид холодный и высокомерный тип. Омеге такое не к лицу.

Гинтами довольно улыбнулся. Он был совершенно не согласен, но искренне радовался, что Диерт думал именно так. За это он решил побаловать своего бойца, хватаясь за ремень.

Диерт сглотнул. Он ни на что не рассчитывал, сочиняя напропалую. Единственное, чего он добивался своими баснями, это избежать новых обвинений в неверности.

— Ох, малыш… — задохнулся он, когда почувствовал себя во влажном плену маленького рта…

Точка

— Привет, — откликнулся Алияс, когда Гинтами скрылся за дверью.

— Привет. Вам нужна помощь?

— Насколько я понял, да. Вот эти мешки нужно перенести в другой блок. Пока ты будешь носить, я проверю сроки годности.

Кивнув, Шайс принялся за работу.

Диерт сдержал своё слово, пообещав, что постарается устроить им встречу. Участь пребывания в карцере тоже миновала, но сержант обнадежил, что припомнит должок, если Шайс даст повод.

И Шайс был благодарен за это. Он не боялся оказаться в заточении, но некоторые мысли, помимо воли, лезли в голову — может, для него ещё действительно не всё потеряно?

Поверить в то, что Алияс не выбрал себе партнёра и причиной тому был он сам, было сложно. Всё наверняка объяснялось гораздо проще — эта жизнь не принадлежала эльфу, о чём, конечно же, не догадывался сержант, отсюда и отсутствие интереса со стороны новоиспечённого омеги.

Танцуя с многочисленными претендентами, Алияс вёл себя безупречно вежливо, но вряд ли кому-либо кроме Шайса была очевидна вся глубина его безразличия к пустой болтовне атаковавших его альф.

И всё же, после разговора с Диертом Шайс чаще вспоминал Алияса. То, каким тот был во время танцев… Ему могло только показаться, но жрец носил точно такое же выражение на лице, присутствуя на десятках приёмов и официальных мероприятий… И Шайс был почти уверен, что эльф смотрел на Борея тем же холодным взглядом, что и на незнакомых альф тем вечером.

Закончив переносить мешки, Алияс прикрыл дверь подсобки.

— Я узнал, где находятся джипы. — На озадаченный взгляд Шайса добавил: — Машины, такие, как моя жестянка… — Алияс сбился, вспомнив, что дракон не помнит о его жизни в Тихом Омуте. — Не важно. Я знаю, на чём мы доберёмся до города. Ехать до него около семи часов, так что лучше выдвигаться ночью.

— Где этот отсек? — серьёзно спросил Шайс, и Алияс постарался объяснить на пальцах:

— Это приблизительное расположение. Мне ещё не удалось там побывать.

Шайс задумался.

— Можно попытаться пробраться туда после отбоя.

— Если не представится другой возможности, это единственный выход. Подождём ещё неделю. Я постараюсь разузнать больше.

Больше говорить было не о чем, и Алияс повернулся к двери, собираясь вернуться к обязанностям.

— У тебя всё нормально? — поспешил спросить дракон, пока Алияс не переступил порог.

— Всё хорошо. Не о чем волноваться.

Дивный аромат продолжал заполнять ноздри, позволяя Шайсу упиваться каждым мигом.

— Если возникнут проблемы. Любые, — сделал ударение дракон, — скажи.

Алияс смотрел на него ничего не выражающим взглядом.

— Я взрослый мальчик и могу за себя постоять.

— Здесь ты лишён магии, — озвучил дракон очевидную истину.

— И? — Спокойствие и уверенность, с которыми вопрошал Алияс, вызвала раздражение.

— И каждый альфа сильнее тебя.

— Неужели? — Снисходительная насмешка едва заметно скользнула по беспристрастному лицу.

— Недооценивая ситуацию, ты рискуешь попасть в неприятности.

— Я всегда оцениваю ситуацию верно. Разве ты не заметил?

Вопрос был явно с подтекстом, но Шайс не понимал, что именно имеет в виду эльф.

— Нет.

— Увы, я не удивлён. Ты часто проходишь мимо сути.

— Послушай, — выпалил Шайс… и тут же прикусил язык.

Дракон ощущал как гнев закручивается в груди плотными кольцами. Гнев на самого себя. Гнев на то, что сломал всё своими руками.

— Я не знаю, как попросить прощение за то, что произошло между нами… Я даже не понимаю, за что именно стоит просить прощение. За то, что позволил обвести себя вокруг пальца эльфийскому посольству. За то, что не замечал… — он осёкся, сжал кулаки, — не оценил твоего отношения будучи ребёнком.

Подозревать Алияса в неприглядном интересе к матери было очень удобно, учитывая, что Шайс не разглядел достойного уважения правителя в слабом регенте, ведущим «мягкую» политику реформирования. Он хотел обвинить костяного дракона и нашёл, придумал для него грех.

— За то, что ушёл, — сглотнул Шайс, — от учителя новой истории.

На лице Алияса не отражалось никаких эмоций.

— За всё сразу. — Раскаяние звенело в голосе.

— Тебе не нужно ничего объяснять. И просить прощение. Ты ничего мне не должен. Мой Шайс умер тогда, в тронном зале. — В голубых глазах на миг отразилась боль. — А я не понял. Думал, всё можно вернуть, — звучал безжизненный голос. — У тебя то же имя, то же лицо… но ты другой. Ты это ты. И не имеешь ничего общего с тем, кто однажды появился в Тихом Омуте.

— Ты не прав! — пылко воскликнул Шайс, оказываясь вплотную к Алиясу. — Это тот же я, пусть и не помнящий прошлой жизни.