Дракон злой королевы

— Я… то есть, Подгорный Король… Безумие не давало ему стать человеком, а на пещеру были наложены чары, удерживающие дракона под горой. И тогда он стал искать себе сосуд, который бы дал возможность ему снова стать человеком и выйти на свободу. Твой дядя случайно забрел в пещеры, он был близок к тому, чтобы стать сосудом. Его аура почти подходила. Почти, но не полностью. Король вознамерился вырастить из его ребенка идеальное вместилище, а чтобы от этого вместилища не избавились раньше времени, проклял твоего дядю бездетностью. И само вместилище на всякий случай тоже.

Она уже слышала от Амоа эту историю. Но вот такие подробности он ей не рассказывал.

— Он сам не знал, как отменить это. Но теперь, с его смертью, эти чары больше не властны над тобой. И над ребенком, — нианец напряженно замер, словно бы боялся, что Киара его оттолкнет. — Он раскаивался. Если бы ты только знала, как его это мучило…

Значит, все-таки все получилось? Сердце взволнованно подскочило, Киара инстинктивно прижала руку к животу, словно бы хотела передать ребенку всю свою радость. Неужели им действительно больше ничего не угрожает?

Она подняла взгляд на Амоа.

За время их обратного путешествия он много раз снова и снова просил у нее прощения. И разве она могла не простить? Она, которая сама винила себя и свое проклятье в том, что случилось с ее родителями?

— В тебе ведь осталась память Подгорного Короля, так? — она внимательно вглядывалась в его лицо, в который раз пытаясь отыскать перемены.

Амоа-человек был чуть менее уверенным в себе, менее нахальным, более искренним, чутким. Ей нравилось это.

Но правда была в том, что как бы Киара ни пыталась убедить себя в обратном, какая-то ее часть, несмотря ни на что, тосковала по магическим желтым глазам, с темной нечеловеческой жаждой смотревшим на нее.

Он кивнул, и по его лицу было видно, что он все еще очень боится ее отчуждения.

— То есть, для тебя ничего не поменялось? Ну, кроме того, что ты теперь не можешь летать?

— Это сложно объяснить, — нианец шумно сглотнул. — Король изначально был безумен, когда я получил его память, мое самосознание изменилось. А сейчас… как будто меня стало меньше. Не наполовину, а даже больше. Я сам стал меньше. И больше нет тех эмоций, когда что-то словно вторит эхом, ведет тебя. Это сложно объяснить.

Он покачал головой и несмело поцеловал ее в лоб.

— Прости.

— Сейчас-то за что?

Проклятые твари ластились к ним, крутясь вокруг. Кая задумчиво наблюдала за тем, как к Стивену снова подкрадывается та самая мышь, и раздумывала, предупредить принца или просто понаблюдать, что будет дальше.

На душе царило умиротворение, покой, которого, кажется, она еще никогда не испытывала.

— Я люблю тебя.

— Разве за это просят прощения? — фыркнула она.

— Мне кажется, этого недостаточно. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

Она покачала головой, а затем повернулась, обхватив его лицо руками.

— Я люблю тебя, Амоа ди Малех. Я жду от тебя ребенка. И что бы тебе там ни казалось, этого достаточно. Я уже счастлива.

Эти слова затронули даже тьму в душе. Та слабо шевельнулась, подтверждая ее слова.

Киара сама потянулась к мужчине, а он потянулся навстречу, осторожно и бережно целуя ее.

И в этом поцелуе было все недосказанное, то, что лежало на сердце у них обоих. Мир замедлился, сузился до точки, до расстояния между ними двумя. И снова между ними пробегали искры, внутри все предательски сжималось от предвкушения, страсть захватывала с головой.

— Убивают! А-а-а-а-а! — завопил Стивен. — Оно опять! Они опять! Фу! Киса, меня сейчас съедят!

Они оторвались друг от друга, взглянув на принца. Тот лежал на земле, раскинув крылья, и истошно вопил, в то время как несколько других тварей вылизывали ему перья.

Кая в ответ могла лишь только засмеяться. Да, она действительно была счастлива.

Эпилог

Киара сидела в огромном зале на высоком троне, вот уже минут десять выслушивая длинную витиеватую речь прибывших к ним купцов.

Загорелый поджарый мужчина с непривычным для их страны разрезом глаз уже вылил на нее тонну лести. Родом они были с островного государства, располагающегося недалеко от Ниана, и вот теперь, наслушавшись от королевы Рене хвалебных отзывов о «доброте и великодушии королевы Киары, а также о богатстве земель Диагона», прибыли в желании наладить долгосрочные торговые связи.

Во время своей речи купец нет-нет, да и посматривал на огромную фреску на стене, изображавшую королеву верхом на драконе.

Киара проследила за направлением его взгляда, и ее губы тронула грустная улыбка. Последние шесть лет летала она только во снах, в которых ей чудилось, что она снова седлает дракона и взмывает вместе с ним ввысь.

А потом она просыпалась в объятиях Амоа.

Жар поцелуев и объятий за эти годы не ослабел. Они все еще не могли насытиться друг другом, беря и отдавая, растворяясь в безудержной страсти.

Но порой при пробуждении в сумраке спальни ей казалось, что его глаза снова блестели желтым светом, и узкими вертикальными зрачками на нее смотрел сам Подгорный Король.