Драконам слова не давали! (СИ)

С чем связана её нелюбовь ко мне, понятия не имею. Впрочем, она почти так же относится к любой женщине, что появляется в поле её зрения. Я всегда списывала её поведение на желание лидировать и подспудно избавляться от потенциальных соперниц.

Помещение почти опустело: обеденный перерыв окончен. Народ поспешно ретировался: страшатся навлечь на себя гнев хозяина. Посиделки — слишком хрупкая связь между Драконом и нами.

— Ника, поубиваешь?  — шепчет Илонка, воровато хватая оставшиеся пакетики с мороженым.

— Да, конечно. Хорошего рабочего дня! — кричу вслед удаляющимся спинам. Илья сидит на столе и болтает длинной ногой. Драконище стоит, привалившись к стене, доедает мороженое. Одна рука в кармане брюк. Расслабленная поза. Он не спешит. Ему позволительно.

— Тебе пора, Илья, — ни капли тепла в голосе. Как будто они не родственники. — Я провожу тебя.

Приглашающий жест на выход. Илья хмыкает. Затем ловко выхватывает мой телефон, быстро вбивает цифры и нажимает на вызов. В его кармане звонит телефон.

— Эй! — запоздало возмущаюсь я, но он тут же всовывает гаджет мне в руки и подмигивает:

— Это мой номер, Недотрога. Созвонимся! — он выскакивает за дверь и что-то довольно напевает себе под нос. Вот же свинья!

Наконец-то становится тихо. Я падаю без сил на стул и выдыхаю. Три минуты, чтобы прийти в себя, а то что-то ноги не держат. Растаявшее мороженое, зажатое в моей руке, некрасиво шлёпается на стол. Вот зараза, я о нём забыла. Поспешно запихиваю в рот вафельный стаканчик с остатками лакомства. Холод немного отрезвляет.

Я собираю тарелки, сгружаю чашки на мобильную тележку. Вытираю столы и прохожусь по столешницам мягкой фибровой салфеткой. Мне нравятся простые действия. Любуюсь чистыми пластиковыми поверхностями.

Сдвигаю красиво стулья. Почти порядок. Остальным уборщица займётся. Толкаю тележку к мойке и замираю: Драконище стоит в той же позе и наблюдает за мной. В его руке лишь мороженого не хватает, чтобы я испытала дежавю.

Он ни о чём не спрашивает. Просто смотрит. Взгляд у него тяжёлый, до земли клонит. Не такой, каким он мерился со мной совсем недавно. Неприязненная враждебная холодность. День у меня сегодня такой, что ли? Вряд ли я заслужила повальную ненависть.

— Я бы хотел предупредить вас, Лунина, — произносит он, как только я делаю шаг вперёд, намереваясь выйти из «Рукавички» подальше от этого злобного огнедышащего чудовища. Молчу, ожидая окончания его ледяной речи. Видимо, не стоило давать ему мороженое. Не впрок.

— Не обольщайтесь на счёт моего брата. Он легкомыслен и безответственен. Девушки для него — больше азарт. Игра. Рулетка или карты. Разменная монета. Не делайте себе больно.

Я поперхнулась. Фыркнула. Ну, может, не стоило так с начальством, но сдержать естественную реакцию не смогла.

— Спасибо за заботу, Дмитрий Иванович. Я тронута, правда, — опустила глаза, чтобы скрыть смех. — Но, как бы это помягче сказать?.. Не все девушки одинаковые. И если вы думаете, что меня легко увлечь, то ошибаетесь.

Я хотела сказать ещё, что мне его брат вообще по барабану. Что у меня есть парень — красивый, идеальный, любимый. Что мне плевать на всех остальных мужчин. Но не успела.

Драконище шагнул ко мне. Стремительно, молниеносно. Смерил тяжёлым взглядом. И снова гроза прорвалась сквозь темень его ресниц. А затем его губы впились в мои.

Жар. Дрожь. От макушки до кончиков пальцев. Горячие, невероятно обжигающие губы. Уверенные, смелые, искушенные. Искушающие.

Его ладони — на моём лице.  Его пальцы — в моих волосах.  Это больно — он продирается сквозь туго заплетённые косы. Но неожиданно эта боль пронзает стрелой вожделения. Дикий узел катится от затылка по позвоночнику и разбрызгивается тёмными всполохами там, где соприкасаются наши тела.

Он гладит большими пальцами мои виски. Затягивает в свой водоворот — долгий, слишком долгий, колдовской поцелуй, от которого невозможно оторваться.

Я цепляюсь руками за лацканы его пиджака — намертво, до онемения в пальцах. Привстаю на цыпочки, тянусь за ним. И снова ощущаю удар его бёдер. Властный. Захватнический. Яростный. Это как клеймо. Как метка обладателя. И слышу стон. Низкий Жаркий. Свой.

Он отрывается от меня. Слепо водит губами по моим губам, и это заводит меня ещё больше. А затем отстраняется. Разрывает контакт.

— Может быть, не все девушки одинаковые, — слышу я его равнодушно холодный голос, — но вас очень легко увлечь. Это вы ошибаетесь, Лунина, когда льстите себе и переоцениваете.

Он спокойно отцепляет мои пальцы от своего пиджака и уходит. А я стою. Одна. В оглушающей тишине. Только тикают противно часы на стене. Гад. Тварь. Сволочь. Чудовище чешуйчатое. Как там ещё его обзывала Крыска? Так вот: он хуже. Гораздо хуже всех тех нелестных эпитетов, которыми она его наградила! 

21. Драконов