Драконам слова не давали! (СИ)

Я отстранённо смотрю, как она и её сотоварищи развлекают детвору. Лунина и здесь лидер. За нею, как и в «Розовом Слоне», тянутся. Все эти девочки и мальчики заглядывают ей в рот. И у неё получается, чёрт побери. Она даже усилий не прилагает. Вон, повела за собой самую большую скромницу, которую давно затёрли и забыли в уголке. И девчонка играет вместе со всеми. Более того: принцесса в главной роли. Во вкус вошла.

Ничего не могу с собой сделать: слежу за ней, как ревнивая дуэнья за дебютанткой. Рядом о чём-то толкует отец, но я его не слышу.

— Дима, ты хорошо себя чувствуешь? — хмурит брови родитель.

— У меня всё прекрасно, — отвечаю невпопад, продолжая рассеянно следить за представлением. У Луниной ловкие руки. А как мастерски она крутит из шариков цветочки, собачек и бабочек. Колдовство какое-то. И детвора — косяком. Смеются. Восторгов — полные штаны.

— Каждому ребёнку — подарок, — кивает отец, поймав мой взгляд. — Это Саша придумала. Даже не думал, что им так понравится.

— Здорово. Это действительно круто.

Мне почему-то кажется, что, если бы не она, праздник получился бы так себе. Чего-то бы не хватало. Её энергии и напора, наверное.

— Почему «Изюм»? — задаю мучающий меня вопрос. Я застаю её врасплох: она спряталась ото всех за искусственной колонной, сидит, устало вытянув ноги. Праздник подходит к концу. Детвору уже вовсю развлекают гигантскими мыльными пузырями. Илью взял в оборот Рыжик, и он наконец-то отлип от Луниной. Она пожимает плечами.

— В этом нет никакого сакрального смысла. Я просто там подрабатываю.

— Пашешь на конкурентов? — кривлю насмешливо губы и присаживаюсь рядом. — Неэтично как-то.

— Креативное агентство и ивент-агентство, можно сказать, нигде не пересекаются. Ну, разве что мы им периодически делаем рекламу да сайт настраивали, — терпеливо поясняет она и смотрит на меня, как на умственно отсталого. — Так что никаких стратегически важных тайн я не выдаю, подрабатывая клоуном. Да и что, согласитесь, может выдать скромный офис-менеджер?

Ну, со скромностью она загнула, конечно.

— Тебе не хватает денег, Лунина?

— Не хватает, — смотрит она мне в глаза.

— Так, может, подсказать тебе более лёгкий способ заработка, — дышу ей прямо в лицо, гипнотизируя её губы.

Она вскакивает. Я — следом. Голова кружится, как сумасшедшая. Не удержавшись, приваливаюсь к ней. Хватаю за плечи. У Ники — встревоженный взгляд. Почти такой же, как у отца.

— Дмитрий Иванович, вы же горите, — щупает она озабоченно мой лоб.

О, да. Я пылаю. Сгораю. Плавлюсь. А у неё восхитительно холодные руки. Как приятно

даже глаза прикрываю от блаженства.

— Давайте я кого-нибудь позову. Или «скорую вызову». Пожалуйста, — летает где-то над головой её обеспокоенный голос, завиваясь в спирали и кудряшки. Точь-в-точь, как на её парике.

— Не надо, — отстраняюсь с трудом, понимая, что ещё немного — и рухну. Я никогда не болею, — приходит вялая мысль, но чувствую себя так паршиво, что готов поверить. Волнами накатывает дурнота.

— Дмитрий Иванович…

— Вы водите машину, Лунина? — перебиваю её и засовываю руки в карманы. Кажется, так легче держать равновесие.

— Д-да.

— Вот и замечательно. Отвезите меня домой, — не прошу, приказываю. — Я не хочу, чтобы… в общем, не хочу. Поехали.

Я тяну её за собой, и она бежит рядом, тревожно вглядываясь в моё лицо. У меня хватает сил открыть дверцу машины и впихнуть её на водительское место. Хватает сил обойти и упасть рядом на пассажирское сиденье. Я даже успеваю назвать адрес и понаблюдать, словно со стороны, как она выруливает со стоянки. Не высший пилотаж, но сойдёт. А затем позволяю себе закрыть глаза.

22. Ника

Он напугал меня до чёртиков. Ненормальный неадекватный Драконище. Я чертыхаюсь, сдирая парик, и пытаюсь овладеть его четырёхколёсным конём. Не так страшно, как казалось. Я два года толком машину не водила, но талант, как говорит мой папенька, не пропьёшь. Я даже получила некое удовольствие, когда выехала на трассу.

— Надеюсь, ты не гоняешь, как Шумахер, Лунина, — бормочет Драконище, поудобнее устраивая свои длинные ноги. Он предельно расслаблен и глаза не открывает. Я бросаю на него полный ужаса взгляд. Он выглядит нехорошо. Красные пятна на щеках. А уж какой горячий — лучше и не думать.

— Разговаривайте со мной хоть иногда, — прошу почти умоляюще и молюсь не пойми кому, чтобы он не отключился окончательно. — Надеюсь, у вас дома есть лекарства?

— Ты издеваешься, Лунина? Я никогда не болею.

— Сейчас бы я с вами поспорила, — возразить ему нечего, поэтому он лишь рукой вяло разводит. Меня умиляет, как легко он скачет от «вы» к «ты», словно на американских горках летает. Но я готова простить ему в данный момент буквально всё. Даже грязный намёк, который он сделал перед тем, как почти свалился на меня. Что с больного возьмёшь?

— Голова болит, — жалуется Драконище. У него это душевно получается, доверительно, словно великой тайной делится.

— У вас температура, наверное, сорок.

Он не возражает. Затихает. Морщится.