Драконье гнездо

Некоторое время мы и правда спускались не слишком быстро — напряжённо прислушиваясь и приглядываясь к тому, что скрыто тьмой. Правда и то, что темнота здесь была неоднородная. На некоторых пролётах горели тусклые лампы, плоско вделанные в стены. На некоторых свет глухо мигал, словно вот-вот потухнет совсем. «Умирающий мир, — думала я, насторожённо взглядывая на вздрагивающий свет. — Как можно жить здесь? Или всё дело в силе привычки, в постепенной адаптации?» Спускаться было очень неудобно: одновременно быстро идти и проверять, что же там, впереди… До перил я боялась дотрагиваться, даже чтобы иметь хоть какую-то опору. Хотя до сих пор щеголяла в старой одежде, запылённой и даже дранной после стычки с монстрами на вертолётной площадке, к перилам больше не могла прикоснуться — из странной брезгливости.

В общем, я была благодарна этой пустынной лестничной дороге, что заставляла думать только о себе, а не предаваться воспоминаниям о том, как умирал Дрейвен. Хотя порой я ловила себя на мысли: нет у меня впечатления, что уиверн погиб! Может, это оттого, что я не видела последних мгновений его жизни? Но разве не достаточно было увидеть, как его втаскивают в толпу мутантов?..

Всё равно не верю…

Мы остановились на одной из лестничных площадок отдохнуть, отдышаться. Я первой, как услышала про отдых, присела на предпоследнюю ступень пройденной лестницы — голова кружилась от бесконечных поворотов и темноты, не говоря уже о гудящих, словно распухших ногах… Мисти сразу вскочил ко мне на колени. Как ни удивительно — не затем, чтобы выпросить привычную порцию ласки, а затем, чтобы лечь, распластавшись и уткнувшись башкой в мой живот. Кажется, ему тоже не нравилось ходить голыми лапами по этому полу… Этот — тоже. Любимец Дрейвена… Смотришь на него — и вспоминаешь. Не хочу вспоминать. Не хочу. А Дрейвен снова взглядывает на меня пустыми глазами… И мне снова хочется кого-нибудь убить.

Надо бы отвлечься от воспоминаний.

— Странно, вроде совсем недолго идём, а впечатление… — угрюмо высказалась я.

— Ничего странного, — устало сказал Руди. — В темноте теряется чувство времени. Обычное дело. Мы идём уже второй час… Лианна, — обратился он, присаживаясь рядом. — Я всё думаю о том, что ты мне рассказала. Думаю-думаю, и что-то нехорошее в голову лезет.

— Что именно? — Я ладонями обняла голое, пусть и бронированное тело кота. Нет, несмотря ни на что, он всё-таки в этих подвалах мёрзнет.

— Вот, думаю: почему ты в комнату Крота решила пойти? — Руди вздохнул. — Не… Я, конечно, помню, что попугаться хочешь, а потому, как цель сходить туда и обратно, Кротова нора очень даже ничего. Но почему именно туда?

— Другой цели не вижу, чтобы прогуляться, — печально сказала я. И тут же сообразила: — А вдруг там, у него, что-то из личных вещей осталось? Заодно и заберём — на память о нём.

— Нет, глупости говоришь, — покачал головой Руди, пытаясь потянуться, чтобы размять спину. — Личные… Нет у него там никаких личных вещей. Он никогда ничего там не оставлял. Разве что продукты, но совсем мало — так, на всякий случай, если задержаться придётся. Комната-то у него передаточная: он приходит, дожидается курьера с верхнего яруса, получает препараты, уходит. Или отсиживается, если вдруг что типа облавы… Нет, про цель я понимаю всё. Только вот всё равно нехорошее что-то чую… Или это оттого, что тот парень рассказал? Не знаю.

— Озвучь своё нехорошее, — попросила я. — Пока отдыхаем — подумаем вместе.

— Почему — комната?

Руди высказался очень кратко, но по существу.

А правда, почему я решила, что мне обязательно надо пойти именно в эту комнату?

— Это было первое, что в голову пришло, когда подумала об экстремальной ситуации. А что тебя тревожит?

— Меня-то? А вдруг ты туда не сама пошла? Вдруг тебе эту мысль подсказали? Не слишком ли ты уверенно захотела на нижние ярусы?

Когда я поняла, о чём он, меня накрыло холодной волной пота.

— Ты хочешь сказать, что Монти прятался где-то на пути моего взгляда и внушил мне желание пойти… — Я зажмурилась. До мерцающих перед глазами искр. — Не Монти. Он хочет видеть меня своей женой. Ему невыгодно.

— А кому выгодно? — немедленно спросил Руди.

— Из тех, кто рядом, никому. Если меня не будет, Адэр, например, лишится места в Драконьем гнезде. Стандартный договор мы должны перезаключить в этом году. А я ему плачу немалые деньги. Остальных в доме Монти я не знаю. Да если бы и знала, то ситуацию с наследством все хорошо понимают. В доме Монти всем выгодно, чтобы я никуда не уходила.

— А парень этот, Адэр, точно ничего не поимеет с твоей смерти? — уже осторожно спросил Руди. — Ведь он, получается, единственный…

Он не договорил, но и без последних слов было понятно, о чём он думает. Я промолчала. Сознание менять трудно. И думать о том, что Адэр, сурово заботливый во всём, что казалось моей охраны, может быть убийцей или тем, кто так легко подтолкнул меня по сути к самоубийству, тяжело.