Драконье лето

— Значит, будешь летать ночью под звездами, — я перевернулась на спину. — Квентин… как мне не сойти с ума, а?

Он молчал. Я не видела его глаз.

— У тебя будет дом, — продолжала я. — Неделя в чьей-то библиотеке — и несколько недель, может быть, полгода у очага. Над формулами и последовательностями… Может быть, ты даже сможешь завести семью.

Квентин покачал головой.

— Не говори глупостей. Моя семья — это ты.

— Потому что ты так решил?

Он болезненно поморщился.

— Не только поэтому. Так просто есть. Ты дороже… нужнее… просто у меня не может быть иной семьи, кроме тебя. Вот и все.

Я подняла голову. Вокруг покачивались осенние крокусы. Бледно-голубые, фиалковые, нежные, они цвели повсюду.

— Каждый год распускается цветок для каждого живущего на земле, — пробормотала я. — Когда ты исчезнешь, твой цветок закроется?

— А если цветок сорвать, кто-то упадет с лошади? — подхватил Квентин. — А наемные убийцы-то и не знают…

Он посмотрел на меня. Вертикальные зрачки стремительно становились нормальными, круглыми, но мне все равно было не по себе. Чуть-чуть.

— Я хочу… — он запнулся. — Я хочу сказать тебе одну вещь. Корлин не написал тебе ни одного слова, потому что не должен был. Моя жизнь предопределена. Ты делаешь свой выбор сама.

— Какой выбор? — прошептала я. — Какой?

— Быть счастливой без меня, например, — серьезно сказал Квентин. — Мне бы этого хотелось.

— Я, конечно, ни на что не намекаю, но нормальным людям обычно хочется быть счастливыми с теми, кого они любят, — огрызнулась я. — И вообще, ну ее, эту разлуку! У нас еще есть несколько дней. И я… я хочу… быть с тобой. Вот.

— С тобой спокойно, — чуть улыбнулся он. — Ни войны, ни боли, ни тревог. Словно сидишь в мягком кресле, а в сгибе ноги устроился котенок.

— И царапается, — пробурчала я, придвигаясь ближе. — Но мы остановили войну. Теперь будет новый мир. Другой… разве нет?

— Я надеюсь, что нет, — Квентин вздрогнул. — Перемены — это страшно. Нет, мир тот же, и мы те же. Просто знаем о себе чуть больше.

— Мы остановили войну…

— Потому что поняли друг друга. Мы тянулись друг к другу всегда. Ты и я, Вельер и Дален, волшебники и драконы, — он закрыл глаза, вспоминая о чем-то. — Как магнит. А сейчас круг замкнулся. Мне кажется… я даже уверен, что я тут ни при чем. Вместо Корлина мог бы прийти Эрик, Дален, даже Вельер — если захотел бы. Если бы на чашки весов упала еще одна сосновая иголка. Это неизбежно.

— А мы с тобой? — спросила я шепотом. — Тоже неизбежно?

Над нами нависала сосна, раскинув ветви. Как давным-давно у реки, в самом начале нашего знакомства. Только там я купалась в одной рубашке, а теперь на Квентине не было одежды, и по обнаженной коже катился запах моря, как соленая волна.

Десять недель назад я его таким и в мыслях не видела. А сейчас…

— Я уколол тебя в палец, пока ты спала, — прошептал он. — Прости меня.

Я молчала. Шумели сосны, перешептывались каштаны, ветер гулял над травой, и еле слышно что-то шептало небо.

Мы смотрели друг на друга, и слова как-то очень вдруг стали не нужны.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — тихо спросил Квентин. — Это абсолютная безответственность.

— Это будущее.

— Линка…

— Мы должны замкнуть круг. Если ты уходишь от меня… насовсем… я не могу отпустить тебя так. Я хочу…

Тихо:

— Уверена?

Я засмеялась. И поцеловала его в ответ.

Это было как полет, как летнее небо на опушке, где мы гуляли с мамой, — солнечно-синее, прозрачное, радостное. Я знала его всего — без зеркал, без магии. Только тепло нагого тела, только его губы на моих, только его руки… как закружилась голова, когда его пальцы замерли на моих волосах, и я поняла, что лежу перед ним без одежды… как мы расхохотались, думая об одном и том же…

Мы росли в одном времени, но за много миль друг от друга. А через несколько дней мы будем сидеть на одном камне и смотреть на те же кипарисы, но между нами будет пятьдесят лет…

Неважно. Сейчас мы вместе. Вместе, вместе, вместе…

Все предопределено, но это мы выбираем сами — и это тоже предопределено.

И когда мы соединились, я поняла, почему он сделал меня посланием.

Ради этого момента.

Над головой качались сосны, а нос щекотали цветы. И это было счастье.

— …Когда успело стемнеть? — сонно спросил Квентин.

— Оно нарочно, — серьезно сказала я. — Чтобы напомнить нам, что сегодня праздник имени тебя. Кстати, предлагаю ночью пойти купаться и повторить все по новой.

— О да. Великого мага Корлина тяпнет за ногу медуза, и магам срочно придется тянуть спичку. Готов поспорить, де Верг сжульничает, — Квентин вскочил. — Летим?

Я прыгнула ему на спину, торопливо застегивая рубашку. И взмыла в небо.

Мы летели вдоль прибоя в темноте, беззвучно. Южная ночь одуряла: пахло жасмином, абрикосовыми цветами и деревьями, о которых я даже не слышала.

Никуда отсюда не уеду, поняла я. Буду жить в домике у моря, загорать и встречать друзей. Займусь резьбой по дереву, посажу за домом пару яблонь, буду фехтовать… найду себе учеников. А вечером буду думать о Квентине.