Драконье царство

Вот и еще рыбка попала в сети. Судя по условленному сигналу, рыбка невелика, отряд Бедвира справился бы с ней и сам, но зачем зря растрачивать силы? Сейчас мы их догоним, и все будет спокойно и рутинно кончено. В конце концов, это всего лишь тихая военная прелюдия. Ничего серьезного пока по пути не попадалось. Мелкие стычки и ничего не значащие и почти не наносящие потерь бои и препятствия. А тем временем, мы и Кольгрим, с разных сторон, все ближе подходили к реке Дуглас. Вот там-то и решится, хватит ли нам пороху не загубить свою легенду в самом начале.

IV. На реке Дуглас

Войска заняли позиции задолго до рассвета. Было сыро. Туман лип к земле, будто стараясь укрыться от ночного холода, теснее к ней прижавшись. И в этом тумане было еще скверно видно, насколько мало нас и насколько больше войск собралось на смутно темнеющих холмах перед нами. Повсюду в тумане, потрескивая, горели костры, едва пробиваясь сквозь плотную пелену, и дым смешивался с влажным паром, поднимающимся от земли и поблескивающей мертвяще-стальными извивами реки. В нужный день, пусть это была ночь, и в нужный час, хотя еще и непонятно, кому это было нужно именно так, а не иначе, мы подошли к реке Дуглас, назначенной как место встречи даже не нами с Кольгримом, а полувздорными преданиями, которым еще только предстоит когда-нибудь появиться. И еще неясно, о чем будут эти предания и появятся ли они когда-нибудь.

— Есть ли смысл напасть на них ночью? — задумчиво пробормотал Олаф, кутаясь в отсыревший плащ и брезгливо щурясь в блеклую мглу. — Клаузевиц, конечно, не советовал, но все зависит от частных обстоятельств. И надо же что-то делать с разницей в силах.

— Клаузевиц не советовал. А Влад Цепеш зато, ему назло, успешно воплощал. Но все-таки, что-то несколько не тот у него был стиль действий, чтобы повторять, хотя иногда и соблазнительно. Как-то не хочется устраивать простую резню. Да и люди устали и ночное ориентирование у них выйдет так себе. Сделаем пока вид, что ждем Кадора, а там поглядим.

— Что значит, сделаем вид? — с немного театральной ехидцей полюбопытствовал Олаф.

— В конце концов, он же не сумасшедший, чтобы появляться вовремя.

— Эх… — вздохнул Олаф. — Оливье сделал под Ронсевалем одну большую ошибку — не прикончил Роланда своими руками. Что ж, сам виноват. Только скажи мне честно и заранее, это намеренное эпическое самоубийство или как? Не то чтобы я против, просто интересно.

— Поглядим по обстоятельствам. Не переживай. Мы же беспринципные натуры. Что нам стоит, в конце концов, договориться и с Кольгримом? Чем он хуже остальных?

— Угу, — еще более ехидно сказал Олаф, но комментировать не стал. Далеко ему до Гамлета, право слово.

И решив, что делать, или вернее, не делать, мы отправились передохнуть, пока еще было время, всего лишь расставив войска в удобном порядке, чтобы всякие неожиданности не застали нас слишком врасплох.

В палатке было не так сыро как снаружи и заметно светлее, благодаря немного чадящей масляной лампе на деревянном раскладном столике, создающей иллюзию мирного уюта в ограниченном матерчатыми стенками пространстве. Я еще раз развернул брошенный на столик свиток карты, снова мысленно приводя в порядок представление о том, что происходило в действительности, и как это должно примерно соотноситься с картой. На самом деле, эта река Дуглас, холодно поблескивающая в стороне от выстроившихся друг против друга лагерей, имела очень мало общего с тем притоком шотландской реки Клайд, который тоже назывался Дуглас. Наш Дуглас был притоком Трента, немного задержавшим основные силы форсировавшего его Кольгрима по дороге на юг. А чтобы добраться до того, что в Шотландии, пришлось бы очень хитро обходить Эборакум с севера, и при этом, чтобы Кольгрим двигался нам навстречу на север, а не на юг, что не поддавалось бы никакому здравому объяснению при настоящем положении дел. Хотя в другие времена я считал обычную привязку этого события к той, другой реке Дуглас вполне возможной. Ведь если двигаться навстречу Кольгриму не с юга, с его Лондонами, Камулдунумами и Карлионами, а примерно откуда-нибудь из окрестностей будущего Эдинбурга, где располагается сейчас королевство Лотиан, то место предполагаемой судьбоносной схватки было бы достаточно правдоподобным. Только тогда предполагаемому историческому Артуру, а вернее одной из составляющих собирательного образа нечего было бы делать ни в Камулдунуме, ни даже в Уэльсе, он был бы одним из северных правителей или просто полководцев, и недаром гора поблизости от Эдинбурга была бы названа в его честь — Артуров трон, и вся его северная родня в Лотиане тоже отлично вписывалась бы в эту картину.