Драконье золото (СИ)

Фрона замерла на балконе, смотря вдаль невидящим взглядом. Где-то там, на расстоянии, не подвластном человеческому глазу, над землей возвышались хребты гор, припорошенные снежным налетом. Все мысли принцессы были об одном — о брате. Она успокоилась внешне, но внутри страх и ненависть горели огнем, которому позавидуют все драконы. К тому же отец запретил ей появляться на военных советах, куда раньше — когда еще семья не переживала мучительную потерю — Фрона приходила без приглашения: садилась в уютное кресло у восточной стены и внимательно слушала, впитывая каждое слово. Если поначалу у лордов это вызывало осуждение, то потом они просто перестали замечать девушку; иногда высокочтимые мужи настолько забывались, что в запале говорили грубости, а Дорос, который с четырнадцати лет сидел по правую руку отца на всех собраниях, одергивал мужчин.

— Император Ристерд прислал ястреба с посланием.

Девушка даже не вздрогнула от тихого голоса Ганса. Он, несмотря на впечатлительный характер и нежную натуру, был бесшумен и вообще иногда казался приведением — такой же бледный, с длинными черными волосами до пояса, перехваченными ободком, с заостренными чертами лица и нервными движениями, словно тот постоянно куда-то порывался или чего-то остерегался. Но ходил он и вправду слишком тихо, чтобы его можно было услышать не прислушиваясь. Фрона привыкла. А ещё от друга постоянно сильно пахло жасмином — зачастую сначала приходил запах, а потом уже Ганс.

— И что?

— Он уже подъезжает к нашей границе.

— Они двигаются быстро. Очень быстро, — чуть повернув голову в сторону говорящего, сказала принцесса, в задумчивости хмуря светлые брови.

Ганс вышел на балкон, встав рядом с девушкой. Было довольно жарко, и ветер не приносил привычного облечения — он сам был пропитан теплом, словно шел вместе с императором Ристердом на помощь утопающему в трауре королевству.

— Это наводит на мысль, — продолжила Фрона. — Как видимо, императору тоже надоели драконы. Но я боюсь… боюсь, что мы опоздаем.

— Прислушайся к себе, ты всегда его чувствовала…

— Я уничтожу каждого, кто виновен в этом, — сжимая кулаки в жесте бессильной ярости, перебила слугу Фрона.

— Почему-то даже не сомневаюсь, — нервно хихикнул Ганс, обнимая принцессу за плечи. — Уйдем отсюда, не хватало тебе ещё заболеть. В этом месяце солнце особо коварно.

Принцесса послушно шагнула за своим слугой. В замке о Гансе ходили довольно мерзкие слухи, но никто из прислуги еще не набрался смелости высказать все молодому человеку в лицо — все боялись возмездия со стороны наследников престола, которые были буквально без ума от неврастеничного Ганса. Тот же не старался пользоваться своим положением, ровно как и не кичился им, просто выполняя привычную роль жилетки для принцессы в особо сложных случаях. Тогда приходилось вспоминать, что он все же мужчина, брать себя в руки и терпеливо ждать, пока принцесса придет в свое обычное состояние. Это всегда занимало чуть меньше часа, каким бы тяжелым не было происшествие. Но похищение кронпринца, за которого у Ганса болело сердце не меньше, чем у всей королевской семьи, выбило Фрону из колеи сильнее, чем кто-либо мог предположить. Прошло чуть больше недели с трагического приема в честь Алгаи, а известий о принце так и не было.

Король Филандер собирал войско, чтобы направиться на спасение любимого сына, и терпеливо ждал появления императора Ристерда. Тот был известным воином и достопочтенным мужчиной, который с готовностью откликнулся на предложение своего торгового партнера. Нужно было только преодолеть широкий залив и высадиться на берегу Сибхайона, что заняло у тридцатилетнего правителя неделю. Филандер понимал, что предлагать авантюру с нападением на большого и явно взрослого дракона без поддержки интересов будущего союзника было бессмысленно, поэтому главы двух государств заключили довольно простую сделку.