Драконьи грезы радужного цвета (СИ)

Возвращались как с бала на войну: собранные, сосредоточенные, готовые ко всему. Король с королевой просто не могли ни почувствовать, что в их род влилась новая кровь, поэтому, однозначно, знали, что сыночек вернется ни один, куда бы он там ни сбежал. И, скорей всего, уже пытались отыскать его друзей, ну или хотя бы Ставраса, как самого взрослого и сознательного, а как не нашли, сделали правильные выводы, что лекарь тоже к случившемуся руку приложил, не говоря уже о шуте, который всегда был в каждой бочке затычкой.

Не зря настраивались на худшее. Королева попыталась устроить скандал прямо с порога, стоило Веровеку и Роксолане, держась за руки, войти в двери тронного зала, где их соблаговолила встретить королевская чета.

Шельм уже приготовился, как всегда на правах шута вызвать огонь на себя и отвлечь грозную королеву, но не успел, его опередил Веровек. Сдвинул брови и отрезал:

— Я люблю её, маменька. И собираюсь прожить с ней всю жизнь. Если вас это не устраивает, мы уйдем.

— Как это уйдем?! — вскричала королева и даже король, чинно восседавший на троне и украдкой от жены любующийся снохой, подорвался и кинулся в сторону сына.

— Куда это ты собрался из родного дома? — грозно сдвинув брови, вопросил он.

— Поживу пока у Ставраса в аптеке, пока свой дом не построю, — припечатал ненаглядный сын, украдкой покосившись на лекаря, который возвел очи горе. И в ответ на прямой взгляд короля кивком подтвердил, дескать, да, примет обоих и пусть себе живут, а вы тут можете и дальше обиженных и оскорбленных из себя строить.

— Но Вереночек, — почти прохныкала королева, утирая слезы платочком, — как же ты так можешь со мной? Ведь я твоя мама, я бы выбрала тебе хорошую девочку и ты…

— Я выбрал сам, — отрезал сын, развернулся и потянул растерявшуюся Роксолану к выходу.

— А ну стоять! — вскричал король и даже ногой для острастки топнул.

Все посмотрели на него.

— Значит так, сын мой, сноха-красавица тоже моя. И жить вы будете тут. А ты, мать, кончай тут слезы лить, только глянь, какую красавицу наш сын себе в женки отхватил! И вместо того, чтобы сына и девчонку его обижать, лучше бы вспомнила, что нам бал готовить срочно нужно. Ведь не годиться-то, хоть и по древнему обряду, но в тихую, без огласки.

— Ой, батюшки! — всплеснула руками королева, до которой, похоже, только сейчас дошло. — Да, как же это я? Ведь послов же всех позвать надо, чтобы все видели и по свету разнесли. Ой, детонька, — кинулась она к Роксолане, которая даже отшатнулась, не ожидая такой прыти от довольно объемистой королевы обряженной в пышные юбки, которые весили не мало, так еще и с огромным париком на голове, увенчанным целым миниатюрным замком с лебедями. — Нам же столько приготовить надо. Платье сшить, и не только платье. У тебя, поди, и гардероба своего нет.

— От чего же, очень даже есть, — со здоровой злостью в глазах отозвалась Роксолана. — Думаете, раз цыганка, то и без приданного?

— Разберемся, — покосившись на строго сдвинувшего брови сына, тактично обронила королева и, подхватив сноху под белы ручки, повела за собой о чем-то щебеча, кажется, о модных тенденциях нынешнего сезона. На что Роксолана отвечала с достоинством истинной королевны.

Мужчины проводили их глазами, и стоило им скрыться за одной из боковых дверей тронного зала ведущих в личные покои королевской семьи, вздохнули с облегчением. Причем все, и король, и королевич, и Ставрас с Шельмом, и даже Гиня с Муром. Но самое забавное, что копируя действия своих людей, выдохнули и дракончики, на что умилился даже король, который сам был запечатлен с черным драконом Тирмильтонтоном, которого, любя, звал просто Милем.

— Так, братцы кролики, теперь с вами, — обратился ко всем король, но глаза его не просто смеялись, но и лучились от гордости за сына. — Молодец, сын, порадовал, так порадовал.

Похлопав Века по плечу, король вернулся на трон и все свое внимание обратил на лекаря. Тот лишь криво усмехнулся и, как всегда, наглея, вопросил:

— Я стар и хлипок, знаешь ли?

— Это ты к чему? — насторожился Палтус.

— К тому, что ноги уже не те, — хитро прищурившись, заявил лекарь.

— Вот так бы и сказал, что стул персональный хочешь, а не морочил бы мне тут голову, — проворчал король дергая за шнурок, специально подвешенный возле трона, и в дверях тут же появились двое слуг. — Стулья моим гостям, — распорядился он и снова посмотрел на лекаря, а потом с ехидцей поинтересовался: — Не иначе у этого научился, — и кивнул в сторону шута.

— Не иначе, — подтвердил Ставрас, на что Шельм нарочито громко фыркнул и демонстративно отвернулся.

— Ладно, пока стулья несут, вы меня со своими друзьями познакомьте, а то что-то так и не довелось. И по-настоящему, знакомьте, а не так, как в прошлый раз. "Здравствуй, папа, это Гиня и Мур и они со мной…" — передразнив собственного сына, который сразу стушевался и даже слегка покраснел, смутившись, заявил король.

— Ну, раз по-настоящему, — хмыкнул лекарь, — то крепись. Может капелек валерьяночки заранее накапать?