Драконьи грезы радужного цвета (СИ)

— Скорее гордый. Ну, еще бы, сыночек не просто с драконом вернулся, а с двумя, — фыркнул шут, а королевич смутился и отвел глаза. — Ладно, — отмахнулся Шельм, снова выглянул из-за колонны, убедился, что интересующее его семейство с двумя девицами на выданье из поля зрения исчезло, и снова повернулся к погрустневшему Веровеку. — Зато я успел перекинуться парой слов с Гиней. Он, кстати, тоже ждет не дождется, когда наш Радужный приятель даст имена малышам.

— А лекарь что?

— А лекарь слишком занят, чтобы давать имена раньше какого-то там специально отведенного срока, пусть даже и по блату.

— И чем же он тогда вообще занимается?

— Как чем? Драконов вдохновляет.

— На что?

— На Драконарий.

— Зачем? — растерянно захлопал глазами Веровек.

— А ты предлагаешь, чтобы люди на своем горбу все эти груды камня в столицу перетаскивали? — отозвался Шельм насмешливо. — К тому же, сам посуди, кроме неоспоримых плюсов создание Драконария имеет и свои очевидные минусы.

— Например?

— Например, драконы-родители могут так совсем облениться и вообще перестанут выхаживать яйца и малышей.

— Да уж, я об этом как-то не подумал, — запустив пальцы в волосы на затылке, пробормотал растерявшийся Веровек.

— К тому же, — продолжил шут, — и для людей вся эта ситуация тоже имеет двойное дно. Ведь вседоступность драконов может повлечь за собой легкомысленное отношение к ним, а с ними так просто нельзя, они же не игрушки, понимаешь?

— Угу, — пробурчал озадаченный королевич, отвернулся к окну, помолчал, а потом заговорил вновь. — Знаешь, я все спросить хотел.

— Да?

— Насчет ваших с Гиней масок.

— А что с ними? — тут же насторожился Шельм. Ему до сих пор становилось немного не по себе, когда Век, от которого, впрочем, как и не только от него, он уже привык скрывать свою истинную сущность, так просто и легко заговаривал с ним о ней.

— Когда он тебе эту вашу Клятву Маски давал, твоя белая, ну та, что Вольто, неожиданно стала такой же, как его Коломбина, только не с красными перьями и рубинами, а с белыми и, кажется, алмазами и жемчугом, а потом, когда вы руки разняли, исчезла вместе с двумя другими.

— И?

— Это нормально?

— Да, конечно. Я сам догадывался, но мне потом еще и Гиня подтвердил, что Вольто может внешне стать любой маской, но всегда по сути своей остается Вольто. Поэтому её и называют Маской масок.

— Ясно, — кивнул Веровек. — Просто вы как-то даже внимания не обратили, когда они взяли и пропали со стола, а я все момент подобрать не мог, чтобы спросить.

— Ну, вот теперь спросил, и что же?

— Почему ты сбежал из дома?

— А вот это, дорогой брат Веровек, я даже Ставрасу не рассказывал. Ясно? — шут улыбался, вот только глаза его при этом не смеялись.

Век смутился, но все равно с сожалением вздохнул:

— Ясно. Просто… ты, когда ему расскажешь, может, потом и мне тоже, а?

— Может, и расскажу, — отстраненно пожал плечами шут и весело взглянул на него, заканчивая неприятную для него тему. — Кстати, ты чего это здесь делаешь, а?

— В смысле? — не понял королевич.

— Э, брат, какой же ты у меня все же пентюх, — протянул Шельм, шутя. Веровек возмущенно прыснул, но не обиделся, а шут обнял его за плечи и развернул к центру огромной залы, в которой собрались почетные гости королевского семейства. — Ты только посмотри, какие здесь все барышни нарядные. Неужели, ни одна не нравится, а? — полюбопытствовал Шельм, у которого как всегда только одно на уме и было, и скосил глаза на кровного брата, тот покраснел, чуть ли не до корней волос и смущенно засопел, как сонный ежик. Шельм не удержался и расхохотался в голос. — Эх, ты! — воскликнул он, подпихивая его к центру зала, где кружились в танце пары. — Не быть тебе сердцеедом, братец!

— Это еще почему? — оскорбился тот.

— Да, ты как барышню увидишь, сразу в кусты, и ни словечка связать не сможешь! — шпыняя его локтем в бок, продолжал подшучивать над королевичем шут.

— А, вот и нет!

— А, вот и да!

— Нет!

— Тогда иди и пригласи вон ту красотку в розовом платье! Что, сдулся, а?

— И ничего не сдулся… просто она, — замялся королевич, разглядывая выбранную шутом девушку. Та, действительно, была очень мила, со светло-пепельными кудряшками и элегантной шляпкой. Просто загляденье, а не девушка.

— Так иди и пригласи ее, — не унимался Шельм.

— А вот пойду и приглашу! — воскликнул королевич возмущенно.

— Иди-иди, — торжественно покивал Ландышфуки, хмыкнул, видя, что Век заколебался, и для пущей убедительности, со всей силы вытолкал его в сторону девушки.

Та увидела еле устоявшего на ногах королевича и очень мило зарделась. Век покраснел, но осознал, что отступать уже некуда, поэтому был вынужден шагнуть к ней еще ближе и, как и подобает галантному кавалеру, пригласить на танец.

Шельм еще успел увидеть, как королевич ввел свою спутницу в круг танцующих, а потом пошел по своим делам. В частности, ему не терпелось отыскать среди приглашенных Ставраса и как следует прижать его к стенке. А то за последние два дня им даже толком поговорить не удалось.