Драконья броня (СИ)

Убивать. Я прислушалась к себе, вспомнила обгорелые трупы и отвратительный, бьющий по носу запах, который выводил меня из себя только сильнее. И почувствовала разве что недовольство и злость. Ага. Значит, никаких воспеваемых автором книг мук совести, когда главный герой, победив всех и рухнув на колени в лужи крови, плачет навзрыд? Тем лучше для меня.

Теперь я лежала на холодной, неровной, твёрдой и травянистой земле в очень неудобной позе и пыталась сфокусировать чуть затуманенный взгляд, одновременно не открывая глаза широко. Звуки тоже слышались неясно, глухо, так что о теме разговора можно было лишь догадываться; ставлю разве что все свои ингредиенты, что говорили про меня, слишком повышены были тона и слишком раздражены голоса. А мысли, кстати, тоже переливались, словно патока: медленно и странно. Я привыкла думать быстро, привыкла почти мгновенно вспоминать какую-либо информацию, а тут такое.

Когда всё наконец пришло в норму, я смогла разглядеть три пары ног. И расслышать два голоса; видимо, третий предпочитал не высказываться, а царственно молчать. Одновременно с этим до очухивающегося мозга дошла следующая порция информации: это не деревья сероватого цвета перед глазами мешают мне рассмотреть всё поподробнее — это прутья клетки. Прямо кошмары несколькогодичной давности проснулись. Руки дёрнулись помимо воли, захотелось сломать, сжечь эту клетку к чертовой матери, но ничего не произошло. Я резко поняла, почему свинцовая тяжесть, сходившая с ног, всё никак не могла оставить руки: те были закованы в браслеты. По ощущениям, эти были толще и плотнее лежали на руке, чем те, которые я носила в Хогвартсе. А казалось бы, ощущения уже забыты… Так нет. Даже сравнивать получается.

К сожалению, мой почти рефлекторный жест не остался без внимания. Так и не успев вникнуть в суть диалога, я поняла, что он резко оборвался. Силы подняться уже появились, но я намерено продолжила изображать из себя мёртвую от усталости морскую звезду, пребывая ровно в том положении, в котором меня и оставили. Глаза открыла, не стесняясь: понятно ведь, что меня уже заметили. Одна пара ног подошла ближе, две других просто повернулись носками в мою сторону. Судя по обгорелой штанине одного, это были те самые ребята, что в схватке со мной выжили.

— Живучая сука, — сплюнул тот, с обгорелыми штанами, по-прежнему стоя справа. Захотелось рассмеяться, но скорее из-за приближающейся истерики. О, парни, вы не представляете, насколько я живучая; отчеты из Мунго вам в помощь!

Перед глазами стояли варианты того, что сейчас со мной могут сделать. И то, зачем они меня вообще из Румынии украли, меня в данной ситуации почти не волновало. Воспользоваться моими силами для устрашения, для того, чтобы согревать недавно украденные яйца — ну да и что с того? Это совершенно не страшно. Жутко неприятно, конечно, будет опять оказаться надолго в форме дракона, но и такое можно пережить. А вот с каким-нибудь групповым изнасилованием психика может и не справиться. Или справиться лишь частично.

— Радуйся, что живучая, иначе Лорд уже проверял бы нашу устойчивость к непростительным, — осадил его другой голос с заметным, грубым акцентом. — И я полностью уверен, что Империо в проверку не входило бы, а Авадой всё бы и завершилось!

— Да ладно тебе, Антонин, нормально же… — уже совершенно мирно и почти испуганно ответил ему первый голос, с каждым словом всё больше стихая и превращаясь в едва различимый шепот.

Пока оставшийся безмолвным Пожиратель — а то, что это были именно Пожиратели, после упоминания Волдеморта не вызывало сомнений, вряд ли где-то есть ещё один «Лорд» — подходил к клетке (но не всё равно не слишком близко) и поднимал меня, словно безвольную марионетку, с помощью какого-то заклинания. Я думала так быстро, насколько позволяли мои не до конца ещё очнувшиеся мозги.

Поднять меня могли только по одной причине, чтобы пояснить, а зачем же я всё-таки нужна Пожирателям смерти. Хотели бы использовать в другом ключе — заклинание, вытянувшее меня в струнку, им бы не понадобилось. Да и, если я хоть сколько-нибудь разбираюсь в психологии, не та ситуация: один стоит до сих пор растерянно-испуганный, другой — злой, как черт, третий, доставший палочку, выглядел спокойно. И, в отличие от двух остальных, не был ранен. Самый главный и самый опытный, раз не попал под обстрел? Самый осторожный? Самый удачливый?

— Итак, — начал он, — я надеюсь, теперь-то мы поговорим. Иначе… Круцио!

Я зашипела, дёрнулась. Это было больно, будто электричество проходило сквозь каждую клеточку тела, ощущения были чем-то схожи с ударом электрошокера, который я как-то по глупости испробовала на себе. Но ничего сверхболезненного, такого, что заставило бы меня орать от невыносимой боли. Или маг умел регулировать силу воздействия заклинания, или моя хвалёная устойчивость к магии опять сыграла свою немаленькую роль.

— Как я сказал, теперь поговорим по нашим правилам, драконица, — он прищурил глаза, рот у него скривился в неприятной гримасе. Самое неприятное, что при всём при этом он оставался каменно спокойным.