Драконья броня (СИ)

За два года после битвы за Хогвартс успело произойти множество вещей: вылупились те драконята, которых я грела собственным пламенем, и оказалось, что огонь у них ещё горячее и сильнее, чем у других — я думала, всё дело в том, что моя магия была чуть изменённой; Драко вернулся в Англию и начал медленное восхождение вверх по карьерной лестнице — хотя, учитывая многие факторы, это было ещё очень быстро; Гарри с Роном поступили в аврорат в качестве стажеров, по блату или действительно пройдя все экзамены — уж не знаю. Мы с Чарли за эти два года окончательно начали встречаться: в начале, будем честны, это всё больше походило на дружеские посиделки.

А за семнадцать лет успело произойти ещё больше: Драко всё же женился; Гермиона невообразимым образом (магглорождённая!) выбилась в Министры магии и начала проталкивать свои законы; Рон жил счастливой холостяцкой жизнью; близнецы Уизли расширили свой магазин на ещё один отдел для разного рода девчачьих-мистических товаров, которые пользовались большим спросом, и подсказали им это, конечно же, близняшки Патил; Гарри очень внезапно и очень сенсационно сделал предложение Джинни, чуть ли не за неделю до этого ушедшей из квиддича; Снейп успел давно и прочно уйти на заслуженную пенсию со своим орденом Мерлина, который был ему вряд ли нужен. Я с Чарли успела пережить некоторое количество ссор и скандалов, разрыв отношений (на долгие восемь месяцев) и целых трёх всё таких же «бракованных» хвосторог, которых называли каждый раз одинаково, только прибавляя к имени цифру.

Теперь с нами жил Найт Четвёртый.

Жизнь была обычной, но не скучной, потому как таковой она не может быть по определению, если вы не социопат и не в депрессии. Что самое главное, как мне признавалась Гермиона, с которой встречаться и переписываться стало куда как сложнее, — она была настоящим трудоголиком и ночевала на работе, — так это то, что не было войны.

— Ты застала битву за Хогвартс, но и она вряд ли оставила тебя равнодушной. Кто-то был в Хогвартсе всё это время, и там было ужасно. Кто-то сидел в подполье, как Орден Феникса, и это было ещё хуже: они ведь даже ничего делать не могли, даже протестовать, пусть и слабо, как в Хоге. В школе тебя жестоко наказывали, а за её стенами убивали, — она вздохнула, стряхнула пепел с сигареты. Кто бы мог подумать, что к четвёртому десятку лет правильная Гермиона Грейнджер начнёт курить самые обычные сигареты? Зато сколько волшебников сразу ухватились за это изобретение магглов… Никакие законы не нужны.

— А как вам было?

— Нормально. Сравнительно. Пара встреч с егерями, которые нас не видели, натянутые шутки в палатке, предательство Рона… Сириус очень часто излишне рвался вперёд. И надо всем этим: ощущение того, что только мы можем спасти мир. Сейчас смешно, а тогда так и думалось.

Я проследила за её колышущимися чертами в языках пламени. Она опять тряхнула сигаретой. К сожалению, живые встречи, да и письма, часто заменялись простым общением через камин: так было быстрее. Я не осуждала, потому что видела забитый график Грейнджер. Не удивительно, что у неё не хватало времени ни на какую семью.

— Может, ты не будешь вытряхивать пепел на меня?

— Это всего лишь твоё лицо в камине. Ты всё равно ничего не чувствуешь.

Что до детей, которыми медленно, но верно обзаводились знакомые, то с ними не сложилось по вполне прозаическим — физиологическим — причинам. Когда я в первый раз заикнулась было об этом в больнице, мне мягко дали об этом знать. Так и так, мисс Эванс, боимся, что детишек у вас не будет. Нет, это точно. Почему? О, ваш организм всё ещё не человеческий. Вы же знаете, что разные виды не имеют потомства? Только кладка яиц, мисс Эванс, мысленно закончила я и решила больше никогда не вспоминать о таких перспективах.

Было жалко. Да, я никогда не видела своего счастья в том, чтобы нянчиться с детьми, но и не думала, что их у меня не будет вообще. Новость не стала ударом, но настроение на некоторое время существенно понизила как мне, как и Чарли, с которым мы тогда как раз только перестали танцевать на пороге второй крупной ссоры, которая грозила повернуться тем же самым, что и первая: игнорированием существования друг друга и разъездам по разным углам.

Окончательно поставил точку в этой проблеме Малфой, то ли отдавая одному ему ведомый долг утешения, то ли пнутый Асторией, куда как более внимательной даже к чужим и не особо нравящимся ей людям. Выслушал, утешил, рассказал о семейном проклятии, полученном в стародавние времена, оставил после себя бутылку отличного вина и улетел обратно к своей жене. Ещё на тот момент не беременной единственным ребёнком, — обязательно мальчиком! — который вообще может появиться у Малфоев.