Драконья Игра

Но почему же он сразу, без оглядки на последствия раскрывает карты? Что ему, в конце концов, может сулить подобное разоблачение?

— Уверен, ты часто сталкивался с необходимостью прятать эти свои волосы цвета огненного крыла, — не услышав ответа, вновь нарушил тишину хозяин. — Такие краски здорово усложняет жизнь добропорядочным гражданам, ведь так? Но известно ли тебе, что серафимы имеют несколько ликов? Понял ли ты сам себя… принял ли, что вас — двое?

Услышав это, наемник застыл.

Как это возможно — с первого взгляда незнакомец углядел двойственность его природы! Походя вскрыл его тщательно охраняемую тайну, раздрай, который творится глубоко в душе. Разворошил сверток сердца и ткнул его носом во многолетний внутренний конфликт, в котором совершенно не хотелось разбираться.

Себастьян непроизвольно сжал руки в кулаки. От резкого напряжения откликнулись смутной болью не зажившие до конца раны, давая понять, как сильно всё-таки было повреждено тело.

Что ж, это правда: введенные в заблуждение необычной религиозностью ювелира, люди прозвали его Серафимом — высшим ангельским чином Изначального.

Но разве соответствует он этому громкому имени, высокому званию практически святого? Разве он непогрешим? Разве оказался способен жить по строгим правилам морали, пред которыми преклоняется, которые сам, добровольно избрал в качестве духовного ориентира? Нет; всё только лишь притворство и самообман. И нет больше сил — и желания — тянуть эту непосильную ношу. Безукоризненность этого образа, которому сильф стремится, но не может соответствовать.

Он не имеет права строить из себя праведника, каковым на деле не является. Он пытался быть лучшим человеком, чем он есть. Он самозванец: убийца, вор и тот еще лицемер. Запятнанный кровавым багрянцем греха.

Больше того, не одним только врагам, но и близким он несёт смерть. С самого рождения он словно проклят! Именно в этом который год пытаются убедить полукровку инквизиторы. Но разве он виновен в том, душа его стремилась к свету? Разве он виновен в том, что оказался слишком слаб, чтобы следовать желаемому пути?

И самое неприятное, именно под именем Серафима совершает наемник все свои преступления. Словно перевоплощаясь в темное альтер эго, безжалостную версию себя самого, он достает из ножен клинки, на которых всегда остается кровь. Всё это слишком похоже на святотатство.

И всё же религия остается единственным местом, куда он может сбежать от боли.

— Не тревожься понапрасну, Себастьян, — колдун наконец разгадал причины повисшего напряженного молчания. — Я не принуждаю тебя выдавать свои страшные тайны, храни их, сколько пожелаешь. Но я высоко ценю искренность и не хочу никого вводить в заблуждения. Ты должен знать, что даже в такой глуши слыхали о подвигах прославленного ювелира. Я навожу иногда справки, что происходит в мире. И для меня честь встретить тебя и познакомиться лично.

— Благодарю за прямодушие, — с нервной усмешкой кивнул сильф. — Но вынужден заметить, что теперь мы находимся в неравных условиях. Ты знаешь обо мне многое, а я о тебе почти ничего. Открой мне хотя бы имя. Если нет причины таить его.

Незнакомец окончательно помрачнел.

— Мало кто в реальном мире находится в равных условиях, Себастьян. К сожалению, это не игра, где у всех одинаковое количество очков на старте. Даже прославленные шахматы, увы, плохо имитируют жизнь, давая соперникам абсолютно идентичные начальные позиции. Но, поверь мне, я не стремлюсь скрыть от тебя своё имя, — в размеренном голосе колдуна появились неожиданно жесткие, даже злые нотки. — К сожалению, имени больше нет. У мертвецов ведь не бывает имен, верно? А я — умер, похоронен и забыт.

— Ну, я в некотором роде тоже умер, — столь же мрачно отозвался ювелир, смекнув, что эту и тему лучше не затрагивать. Ох, не слишком ли много запретных тем для одного вечера? Это начинало утомлять. — По крайней мере, для мира.

— Тем лучше, — отшельник вновь закрыл глаза и невозмутимо возобновил прерванный процесс творения. — Тогда ты должен понять мои слова. Что же до имени… зови меня… хм… просто гончар.

Прекрасно. Еще одна ненужная тайна на его бедную голову. Себастьян покачал головой и повалился обратно на свою лежанку. Странный разговор неожиданно утомил и оставил в душе осадок вкупе с неясными тревожными предчувствиями. Глаза предательски слипались. Кажется, и в самом деле пришло время отдохнуть и восстановить наконец серьезно подорванные физические и ментальные силы. О сложившейся ситуации и дальнейших действиях он подумает после.

Неудобный собеседник также полностью ушел внутрь себя, сконцентрировавшись на своем магическом круге. Похоже, он не собирался больше отвлекаться на гостя.