Драконья оспа

Юркино тепло ощущалось совсем не как палящее солнце или жар летней ночи. Какая-то нежность и безопасность, к которой хотелось тихо прильнуть, чувствовалась в нём. Оля прижалась губами к чужой щеке — почти там, где она переходит к уху. Почувствовала ускоренное сердцебиение в невидимой венке. Зарылась пальцами в растрёпанные волосы.

Юрка зашевелился, отстранясь. Для того, чтобы перехватить её губы собственными. Кажется, Оля прочувствовала каждую морщинку на них. И прошлась языком по ровному, твёрдому ряду зубов. В поисках другого мягкого и влажного языка.

Её рука уже переместилась на Юркину скулу, большим пальцем повторяя очертания впалой щеки. Которая непрерывно двигалась из-за глубины поцелуя. Юркины пальцы скользнули с крестца выше — под пижамную футболку. И подтянулись там, словно в попытке захватить кожу. Отчего аккурат по позвоночнику вверх прошило электрической волной, а потом, наверное по нервам, пробежало охлаждающее расслабление. Оля сдвинулась ближе и ниже, почти наваливаясь на Юркино тело. И ощутила его надёжную твёрдость, от которой в голове поплыло.

Его спину Оля трогать немного опасалась — не из брезгливости, просто не причинить бы случайно дискомфорта. А вот стянуть вверх майку — от этого ведь никому не станет хуже?

Торс, ещё более тёплый, снова прижался к ней. И очень захотелось ощутить его совсем, полностью. Так что Оля с готовностью подняла руки, когда Юркины руки проскользили под ней вверх.

Тело к телу. Жар к жару. Жадность — к жадности.

Оля бездумно двинулась ближе, крепче обхватывая Юркино тело и вдыхая запах. Получилось, будто она немного наваливается сверху, желая склонить парня ниже, на постельное бельё. Вернее, не получилось — Юркины руки сильно сжались на её спине, а живот его напрягся, став очень твёрдым и оказывая сопротивление. Это почему-то расслабило Олю, а внутри, к паху, побежала волна ожидания. Дышать стало тяжело, и пришлось приоткрыть губы. Обдавая жаром и оставляя влажный след на Юркиной шее. Где как раз зашевелился кадык.

Собственно тело показалось ей очень лёгким. Состоящим из сплошного воздуха и возбуждения. Ощущения чужой близости, такой комфортной и лёгкой. Захотелось полностью расслабиться и отдаться остро-горячему порыву, лишающему мыслей и порождающим что-то глубокое и даже, кажется, древнее. Тягу к полному слиянию. И может даже подчинению.

Мягкий край подушки ткнулся ей в изгиб шеи. А лопатки примяли остальную часть. Юркин вес ощутился сверху, и в животе бухнуло, посылая по телу мелкие огоньки желания. Шее стало очень жарко. Особенно когда Юркины губы накрыли её сбоку. Потом — ближе к середине. И в районе ключицы. Влажная дорожка немного холодила, заставляя сердце разгоняться сильнее. И отдаваться уже не только за ребрами, но и в голове, в животе, в паху…

Хорошо, что Юркины коленки плотно обхватывают вокруг бёдер. Так становятся понятны их границы. Хорошо, что плечи оглаживают большие ладони, подсжимая предплечья и локти. Нетерпеливо касаются талии, подтягивают к себе. Так хотя бы понятны очертания тела. Которое изо всех сил рвётся навстречу другому телу. Чтобы слиться с ним воедино. Хоть ненадолго.

Настойчивый, глубокий поцелуй на пару секунд перекрыл дыхание — так сильно подскочило от него сердце. И Оля изо всех сил стиснула объятиями широкую спину. Уже не думая о том, что там было, есть и будет.

Это Юрка. Её Юрка.

Настойчивые поцелуи. Тяжёлое переплетение тел. Обоюдный жар.

Лишняя одежда уже не мешала. Тонкое одеяло — тоже. Судьба планшетника и подавно стала всем безразлична. Юрка тяжело перебрался поудобнее и уперся предплечьями в мятую простыню. Его лицо в неровной ночной дымке, близкое, показалось немного чужим. Островатое, с внимательными, прошибающими глазами. Непривычно взрослое. Может, под влиянием темноты и скрытых в глубинах души страхов Оля даже испугалась бы его. Решила бы, что кто-то незнакомый проник к её сердцу. И инстинктивно сжала его плечи, скользнула по бокам, коротко облапила ягодицы.

На призрачном лице скользнула улыбка, и Юркин смешок скользнул ей на обнажённую грудь. Юрка снова сразу стал своим и привычным. И воспринял её жест по-своему, наклоняясь низом туловища ниже. Так, чтобы мокрая головка члена беспрепятственно скользнула между губами, растягивая их. И выбивая из Оли короткий выдох.

Юркиного лица уже не видно — только светлые, спутавшиеся волосы. В которые так удобно зарыться ладонью. И даже немного потянуть, когда жаркие губы смыкаются вокруг напряжённого соска. Схватиться второй за шею, вдавливая подушечки пальцев. И закусить от напряжения и истомы нижнюю губу. Запрокинуть голову, растворяясь в переполняющих тело ощущениях.

Юрка двигается сильно и быстро. На его подбородке поблёскивает пот. Дыхание короткое и рваное, толчками. Примерно такими же, какими он проникает в Олю. И та, совершенно бездумно, стискивает ногами его тело. А руками хватается то ему за плечо, то за край подушки. Сильно вдавливаясь в неё затылком.

Внутри — ураган. В между бёдер нарастающее возбуждение, граничащее с чём-то тяжёлым и влажным. Наплывающим и обещающим что-то.