Драконья оспа

Это был не его голос. Оля с трудом открыла болезненные глаза и очень смутно различила белые стены и возящегося с каталкой санитара. В плечо холодно упёрлись боковые ограничители, на которых беспомощно болталась её футболка. А санитар, нисколько не смущаясь тем, что Оля без футболки, отточенным движением поднял её с каталки и переволок на больничную кровать.

Тошнило.

* * *

Восстановление после операции, даже несложной — та ещё задачка. Тело будто чужое, в голове мысли только о том, где сейчас кольнёт и насколько это смертельно, а настроение — разные оттенки упадничества. Плюс атмосфера больничной палаты, пусть и навороченный, не греет.

Вроде бы уже ничего не болело, и даже пара кругов пешком по палате даются нормально. Но внутри — всё равно ощущение слабости и неуверенности. И сосущая пустота, маячащая в кипельном воздухе. А время, как на зло, будто замирало и становилось бесконечным. Вот бы такую бесконечность во время рабочего завала.

На четвёртый день дверь в палату открылась непривычно бодро — местный персонал был приучен шуршать ею, словно мыши — и в палату ввалился тот, кого можно было принять за персонал только после сильной черепно-мозговой травмы. И по белому халату на развёрнутых плечах.

— Здравствуйте, — Оля подобралась на кровати, получше выпрямляя спину и с не без напряжения вглядываясь в волевое лицо мужчины. Принёс какие-то вести.

— Привет-привет! — неожиданно легко махнул он крепкой рукой, второй легко и метко забрасывая около Олиной подушки небольшой целлофановый пакет.

Не сказать, чтобы Владимира Ильина Оля узнала хорошо. Но таким спонтанным и чуть ли не весёлым видела его впервые. От этого против воли внутри защекотала надежда.

— Как самочувствие? — весело глядя ей в глаза, поинтересовался Владимир.

— Всё нормально, — лаконично отозвалась Оля и без перехода задала более важный вопрос: — Что с Юркой?

К счастью, Владимир не стал вворачивать ей обратно эту лаконичность, а отозвался весьма подробно:

— Позавчера был отключен от аппаратов, сегодня пришёл в себя. Показатели в норме. Иммунная система приняла антитела. Маркеры воспаления снизились на треть. Аллергическая реакция в пределах нормы. Самочувствие паршивое, — перехватив Олин взгляд, который ей самой показался самым обычным, Владимир спешно добавил: — Но ты же сама понимаешь, процесс восстановления — он сродни болезни. Организм привык функционировать с болячкой — фигово, но привык. Адаптировался. А теперь его заставляют работать без. Стресс. Паника. Кошмар.

— Какое популистское объяснение, — расслабленно откидываясь на подушку, отозвалась Оля.

— Другого ты всё равно не поймёшь, — не моргнув глазом парировал Владимир. Кажется, честность — это одна из его ведущих черт характера. По крайней мере, Оле теперь так кажется.

— Ну да, — согласилась она, вытаскивая из-под бока что-то очень твёрдое и круглое — в пакете Владимира оказались яблоки. Витаминно-зеленушного цвета — явно новый урожай.

— Про тебя спрашивает, — Оле показалось, что Владимир подмигнул. Хотя скорее всего это игра светотени — узкий луч оконного света исказил его лицо, когда мужчина потянулся к пакету.

— Вы ему сказали, что я — всего лишь наркозный бред и ему приснилась? — чтобы не выдавать смущения, разум защитился чем-то наподобие сарказма.

— Не, — Владимир скривился, вгрызаясь в кислый яблочный плод. — Он сам догадався.

Оля хмыкнула, тоже залезая в пакет и отгрызая у яблока налитой бочок. Неожиданно сладкий.

Ещё пара минут околосветской беседы, и Владимир с чувством выполненного долга направился к выходу. И, стоя уже в проёме, обернулся через плечо и, глядя на Олю драконьими глазами, негромко произнёс:

— Спасибо.

Вроде бы ничего особенного, но от его тона у Оли чуть-чуть приподнялось сердце. И она успела только кивнуть Владимиру в спину. А потом, когда дверь закрылась, с размаху бухнуться на кровать. Так, что та в ответ возмущённо скрипнула.

За окном палаты наливался день, и его не портила даже казённая пластиковая рама. Солнечные лучи путались в листьях высокого ясеня, делая их разноцветными. Похожий ясень был в Олином сне. Только улетать ей больше не хотелось. Мысль, что ей скоро можно будет выйти в этот летний мир, придавала сил. Где-то очень весело голосили птицы. А яблоко всеми своими витаминами впитывалось в тело, которое уже почти не кололи уколами.

* * *

— Новые планеты вообще-то открывают астрономы, а не космонавты! — кипятился Юрка, зачем-то разводя руки в стороны, будто сам пытался нащупать небольшую планету.

— Ну и что! — не сдавалась Оля. — Для агро… тьфу! — астрономов эти планеты всего лишь точки на компьютере, а для космонавтов — вполне себе физическое тело!

Как и для чего между ними завязался спор о планетах — одному Ктулху известно. Просто о чём-то важном в больничных палатах как-то не говорится. Наверное, суеверный страх.

Юрка вроде бы выглядел неплохо, но ещё больше бодрился. За это Оля старательно не замечала тёмных кругов у него под глазами и даже не особенно щадила его аргументами в споре. Который не имел совершенно никакого значения.