Драконья оспа

— Драконы жили в разные времена, — вздохнул Огонь. — И в разные нравы… Понимаешь, тот, например, кого ты зовёшь Виталей — он был талантливым учёным. Даже тогда, когда это было чем-то плохим. Поэтому казнь на огне как еретика — не самое страшное, что могло с ним случиться. Елена — та была жрицей какого-то выдуманного бога. И однажды — совершенно, кстати, верно — предсказала то, что не пришлось по нраву человеческому правителю. Кого человек обвиняет за дурные вести? Правильно — того, кто их принёс. Кирилл — он как ты, вроде бы хотел помогать людям. Но слишком много им показал, чем и напугал. Исход — такой же…

— А Дима? — спросила Оля после затянувшейся паузы.

Горный Огонь замялся.

— Дима… Драконы наделены и отрицательными качествами: жадность, злопамятность, жестокосердие, холодность. Вот Дима — из таких драконов. Которые лишились своего сокровища, и теперь пламенно ненавидят всех. Пусть это и скрывают. Дима умер своей одинокой смертью, а ваш известный писатель — Салтыков вроде бы — в какой-то мере списал с него «Премудрого пескаря».

— Но если они умерли… То как я с ними оказалась знакома? Я тоже умерла? — Оля начала запутываться.

— Ты — нет. Ты ещё жива. А я просто умею иногда собирать души ушедших драконов. И на какое-то время вдыхать в них жизнь. Правда, обычно получается ненадолго. У Кирилла с Еленой их новые жизни уже закончились. Скоро кончатся и у Димы с Виталием.

— Родственные чувства? — уточнила Оля.

— Не совсем, — Горный Огонь грустно опустил голову. — Драконы ведь — они часто одиноки. Поэтому, когда я нашёл тебя — живого дракона — то решил дать тебе и друзей.

Что-то тёплое и почти отеческое мелькнуло в очень взрослом взгляде Горного Огня.

— Поэтому они могли исчезать и проявляться? — уточнила Оля. — А ещё говорили, что я так не умею из-за своих «прививок»…

Огонь кивнул.

— Но теперь и я умру, да? — Оля прямо вперилась в него своими глазами. — Я дала вколоть себе смертельный вирус, который меня убил. Смерть во благо человечества, может быть парочка спасённых жизней и безвестная могилка, да?

Она постаралась произнести это с иронией, но ничего не получилось.

Огонь закатил глаза, как при разговоре с надоедливой младшей сестрой:

— Ты всегда так жаждешь помереть или только сегодня? Говорю же: ты жива и пока не умрёшь. Эксперимент прошёл удачно. А когда умрёшь, я и в тебя постараюсь вдохнуть жизнь.

Он сложил руки на груди, словно докладывая о великой миссии. Но Олин интерес простирался больше к насущным вещам, чем к пространному будущему:

— А сейчас? Что будет с новой выведенной болезнью? И со мной? Это всё был чей-то коварный план, чтобы заманить меня и с моей помощью сделать новую болячки? Или лекарство? И Юрку подослали специально?

Горный Огонь устало вздохнул.

— Я тебе Всевидящее Око, что ли? — возмутился он. — Сейчас очухаешься и всё выяснишь. И вообще, я тебе тут столько секретов мироздания раскрыл, а от тебя никакой благодарности. Правы люди: вы, драконы — крайне тщеславные и самозацикленные существа!

— Ну, извини, извини! — замахала руками Оля, интуитивно пытаясь затушить разгорающийся огонь. — Просто не каждый день на тебя сваливается столько информации!

— Ладно, — Горный Огонь в мгновение ока поднялся на ноги.

Не успела Оля и моргнуть, как быстрый порыв воздуха буквально переместил Огонь вплотную к ней. Не успевшая даже испугаться, она ощутила тычок в середину лба, как когда-то от Кирилла. И то ли услышала, то ли подумала сама:

— Иди уже обратно.

И она затылком вниз резко бухнулась назад. Но против ожиданий попала не в защитное каминное стекло, и во что-то мягкое и местами колющее шею. И нос пробрал самый ужасный запах на свете.

Запах нашатыря.

Глава 20. Мир вокруг двоих

Глаза заслезились так, что очень сильно захотелось ругаться. В том числе в адрес того, кто этот нашатырь изобрёл. Вот нельзя было сделать его поприятнее, чтобы на ноги поднимал тот же утрированный запах роз или там ванили? Нет, надо придумать так, чтобы человеку, и так лишившемуся чувств, был дополнительный повод для печали. В виде непереносимого щипания в носу и желание перестать дышать в принципе.

Оля попыталась проморгаться, игнорируя плывущие перед глазами ярко-алые круги, через которые мельтешили какие-то лица. Из которых узнаваемым было только одно — чуть вытянутое и обрамлённое светлыми волосами. Видя, даже расплывчато, оное, хотелось побыстрее собраться и прийти в себя. Так что Оля нарочно приподнялась, упираясь локтями в больничный матрас, хоть ей вроде и говорили, что не надо так делать.

Голова была тупая, но понемногу приходила в себя. Так что через какое-то время медики, возящиеся с Олей, даже покинули палату, деликатно не заметив оставшегося внутри Юрку.

Оля всё-таки села, уперевшись поясницей в подушку, и улыбнулась. Судя по тревожному выражению Юркиного лица, вышло так себе. И он коротко переместился ближе и присел на край кровати, машинально убирая из-под попы больничный матрас и усаживаясь прямо на твёрдую поверхность. Жест человека, много побывавшего в больницах.

— Как ты? Что случилось? — сразу нахмурился он.