Драконья справедливость

Заговорил герцог.

– Господин Ренфорд, ясны ли вам обвинения?

– Да, милорд.

– Справедливы ли они?

– Отчасти, милорд. Книга у меня действительно была, но я не использовал ее для убийства и к смерти эдила Грациана никакого отношения не имею.

– Суд соглашается. – Веспасиан говорил словно бы и негромко, но голос его звучал на весь зал. – Однако запрещенная книга все же хранилась у вас. Можете ли вы сказать что-либо в свое оправдание?

«Он все-таки собирается меня высечь», – подумал Лайам.

– Я унаследовал ее от чародея, члена гильдии магов, и не знал, что она является запрещенной. Более того, эта книга оказалась весьма полезной при раскрытии тяжкого преступления, по которому я вел следствие, находясь в должности квестора настоящего ареопага. Смею даже утверждать, что без нее это преступление не было бы раскрыто.

«Что, съели?»

Герцог невозмутимо продолжил:

– Суд повелевает уничтожить упомянутую книгу, и она должна быть немедленно сожжена. Незнание закона не является оправданием. Тем не менее, учитывая ваши заслуги, суд прощает вам этот проступок.

Лайам почувствовал облегчение, но виду не подал.

– Благодарю вас, милорд, – холодно произнес он.

Веспасиан встал, и, хотя смотрел он только на Лайама, слова его были обращены ко всему залу.

– Да будет всем ведомо, что, расследуя, при каких обстоятельствах погиб эдил Грациан, суд обнаружил улики, указывающие на виновность ведьмы Аспатрии, состоявшей на герцогской службе и являвшейся дипенмурской искательницей теней. Суд также выявил, что помогал ей в том квестор Проун из Саузварка с момента его прибытия в Дипенмур. Вышепоименованные квестор и ведьма этой ночью погибли при попытке вызвать демона с целями, суду не известными.

Публика ахнула, но суровый взгляд герцога заставил всех замолчать. Вдова Саффиан, сидевшая доселе недвижно, опустила голову и закрыла лицо руками.

– Да будет также всем ведомо, что суд вполне удостоверился в их вине. Далее, – продолжал после короткого молчания герцог, – узнайте, что сосед и вассал наш граф Райс, урожденный Гальба, подпал под влияние преступницы-ведьмы и последние несколько месяцев был ей полностью подчинен. Мы обнаружили, что вышеупомянутая Аспатрия воспользовалась черной магией, чтобы околдовать графа, и он погиб безвременной смертью. Тело Гальбы будет возвращено его дому. Тела же ведьмы Аспатрии и квестора Проуна будут подвергнуты соответствующим экзекуциям и сожжены, после чего их пепел развеют по ветру. Объявляю заседание ареопага закрытым. – Веспасиан кивнул, потом повернулся и в тишине, нарушаемой лишь его размеренной поступью, удалился из зала.

«Ну вот и все», – подумал Лайам, вслушиваясь в нарастающий гомон толпы.

Вечером в том же зале были накрыты столы. Праздничный ужин, которым поначалу планировалось отметить удачное завершение работы ареопага, протекал вяло, поскольку праздновать было, собственно, нечего.

За удаленным от герцогского столом сидели Иоврам и клерки ареопага вперемешку с чиновниками, постоянно проживавшими в Дипенмуре, – писцами, сборщиками налогов, землемерами, агентами и егерями. Ситуация не позволяла им особенно веселиться, но они выжимали из нее все, что могли, налегая на еду и напитки. Там шли негромкие разговоры, там порой вспыхивал сдержанный смех. Лайам завидовал беззаботности этих людей, ему очень хотелось примкнуть к ним.

За главным столом царило молчание. Герцог не глядя отправлял пищу в рот, его глаза, устремленные вдаль, если что-то и видели, то ничем этого не выдавали. Руки сидевшей справа от него госпожи Саффиан были вообще брошены на колени. Она тупо смотрела в свою тарелку, двигая изредка челюстями, но ни к ножу, ни к вилке не прикасалась. Казалось, эта сильная женщина постарела в одну ночь лет на десять. Вокруг рта и носа ее залегли глубокие складки, под глазами появились мешки. Рядом с ней равнодушно ковырялся в своей тарелке Тассо.

В этом царстве уныния выглядела совершенно спокойной только маленькая леди Ласель. Двенадцатилетняя девочка выказывала куда больше самообладания, чем ее взрослые сотрапезники. Она ела с большим изяществом, отделяя от кости маленькие кусочки мяса, и с выражением некоего превосходства посматривала по сторонам.

Перемен блюд не предполагалось, так что даже беготня слуг не нарушала томительного молчания. Лайам не был голоден – обрадованный Торквато после окончания судебного заседания не преминул как следует накормить злополучного квестора, отощавшего на тюремных харчах. Однако не станешь есть – примешься пить, и Лайам прилежно ел. Он и так много чаще, чем окружающие, подзывал к себе мальчишку с кувшином.

Прошел час. Вдова Саффиан, которая так и не притронулась ни к чему, что-то прошептала герцогу и, когда тот согласно кивнул, удалилась. Леди Ласель, воспользовавшись тем, что за столом все так или иначе задвигались, повернулась к Лайаму и спросила:

– А где ваш дракон, квестор Ренфорд? Наверное, он занят сейчас тем, что поедает каких-нибудь зазевавшихся тварей?

– О да, миледи, за стол его брать нельзя. У него очень дурные манеры.