Драконья справедливость

На площади подле чаши высохшего фонтана полыхал высокий костер, вокруг него пили и танцевали. Лица танцующих были красными — то ли от выпитого, то ли от бликов огня. Возбужденные музыканты дули в рога и трубы, колотили в огромные барабаны и немилосердно дергали струны лютней. Они то и дело сбивались с ритма, но танцорам было на то наплевать — их вело собственное неистовое веселье. Здоровяк-пекарь, у которого Лайам купил поутру сдобу, чинно сидел во главе длинного ряда поставленных на козлы столов, поглощая в неимоверных количествах пиво. Красотка Казотта убежала на розыски какого-то мануфактурщика, которому обещала танец еще в прошлом году. Тарпея тут же направилась к ближайшей пивной бочке, отец Энге и Лайам потащились за ней.

«Опять тебе выпало являть собою ареопаг, — кисло подумал Лайам. — Берегись, это может войти в привычку!» Наместница после ужина пригласила на празднество всех. Однако вдова Саффиан вежливо отвела приглашение.

— Я всегда была неважной плясуньей, — сказала она.

Толстый квестор брезгливо поджал губы. Он даже не стал искать отговорок, а просто ушел.

Тарпея вручила мужчинам огромные кружки и повела их к костру. Примкнув к подгулявшей толпе, они какое-то время стояли, глазея по сторонам.

— А тут у вас многолюдно! — сказал Лайам, чтобы что-то сказать.

— Народ прослышал о прибытии Каллума, — отозвалась Тарпея. — Тут собрались селяне со всей округи.

Музыканты меж тем, домучив одну мелодию, принялись за другую. Энге весело завопил, сунул свою кружку Лайаму в руки и ринулся в толпу плясунов.

— Это его любимый танец, — пояснила Тарпея. Лайам на всякий случай кивнул, хотя никакой разницы между новой и отзвучавшей мелодиями не находил. Он вытянул шею, чтобы видеть Казотту — та вертелась в танце с подвыпившим коротышкой, то появляясь, то пропадая из виду. Оркестранты наяривали без устали, прерываясь лишь изредка, чтобы позволить танцорам сменить партнеров, а заодно и хлебнуть кружечку-другую хмельного. Тощий Энге, в развевающихся одеждах и с растрепанной бородой, скакал вокруг костра, как безумный. Его подбадривали хлопками и возгласами как местные жители, так и служащие ареопага. Встречаясь с Лайамом взглядом, саузваркские клерки улыбались и кланялись, но старались держаться в сторонке, очевидно, стесняясь к нему подойти.

Тарпея какое-то время стояла рядом, словно ожидая чего-то, затем ее внимание привлекли двое готовых кинуться друг на друга погонщиков. Девушка, из-за которой вспыхнула ссора, нетерпеливо переминаясь, ожидала развязки — ей не терпелось пойти танцевать. Тарпея утихомирила петухов, да там и застряла. Лайам, всеми покинутый, потягивал пиво и собирался с духом. Ему хотелось пригласить на танец Казотту, но он все стоял и стоял.

«Ну, хватит, — сказал он себе наконец. — Сейчас я ее разыщу!»

Словно в награду за такую решимость, Казотта сама вынырнула перед ним из толпы. Лицо молодой женщины пылало румянцем. Едва не касаясь Лайама грудью, она откинула с виска непослушную прядь.

— Квестор Ренфорд! Вот радость! Где вас носило?

Не дав ему времени сообразить, что на это ответить, она потащила его к костру. Музыканты уже терзали очередную мелодию. Он попытался было сказать, что плоховато танцует, но Казотта схватила его за руки и заставила сделать первые па.

И все вокруг завертелось. Битый час Лайам выписывал ногами немыслимые кренделя. Если его партнерша и поняла, что имеет дело с неважным танцором, то виду не подавала. Впрочем, вокруг костра топталось столько подвыпивших и неуклюжих мужчин, что Лайам на их фоне мог за себя особенно не стыдиться. По крайней мере, он ни разу Казотту не уронил — даже когда его самого уронили. Четверо стражников налетели на них со свистом и гиканьем, но он успел оттолкнуть Казотту, и она потом с хохотом вытаскивала своего кавалера из кучи-малы.

Тут Лайам запросил передышки. У него закололо в боку и заныла отдавленная кем-то нога. Казотта отвела его от костра. Он, задыхаясь, осел на каменный подиум. Она, улыбаясь, осталась стоять.

— Видать, нечасто приходится вам плясать. А наши до света пропляшут. А потом еще целый день проработают и опять навострятся сюда! — У нее только волосы чуть растрепались, а в остальном она выглядела на удивление свежей, и румянец на полных щечках очень ей шел. Казотта переступала с ноги на ногу, словно молоденькая кобылка.

— Да, опыта у меня маловато.

— Разве в Саузварке никто не танцует?

— Танцуют, но танцовщиц у нас не хватает, — сказал он и, собрав всю свою галантность, добавил: — Таких прелестных, как вы.

Она замерла, затем наклонилась и быстро поцеловала его. Это вышло неловко — поцелуй скользнул по носу прежде, чем нашел его губы. Казотта нахмурилась, потом рывком подняла Лайама на ноги и снова поцеловала — уже основательно и от души.

«Вот вам и деревенские погулянки», — подумал он и обнял ее за талию, но она ловко вывернулась из его рук и рассмеялась.

— Нет уж, танец за поцелуй, квестор Ренфорд! Только так — и не иначе!

Лайам застонал.

— Полагаю, я уже заслужил пяток поцелуев?