Драконий берег

– Ты слышал… Вихо нашли.

Я сказала это и прикусила губу. На самом деле дружили именно они, мальчишки настолько разные, насколько это вообще возможно. А я так, я просто прицепилась к этой дружбе, пользуясь тем, что у Ника не хватало силы духа прогнать меня.

Ник вообще был добрым.

А про Вихо я много знала. Вот и приходилось ему терпеть.

А нечего было бросать свиньям старика Клотта пыльцеглав. Они от него взбесились и скакали по двору, как ненормальные. Оно, может, и смешно было, но папенька за подобные шутки точно не ограничился бы выговором.

И за курение на заднем дворе.

– Нет, – чуть помолчав, сказал Ник.

– Вчера… меня шериф вызвал. Знаешь, кто приехал? Томас. Помнишь его?

– Помню, – как-то это было сказано без особой радости. Впрочем, понимаю. Том и Джерри доводили не только меня. Нику тоже изрядно доставалось.

– Вот. Он теперь федерал. Шишка еще та… хотя получше, чем был. Правда, зубы у него фарфоровые…

– Адвокат нужен? – Ник подобрался.

– Нет. Он нормальный. Вроде. Кажется. Не знаю. Я его к драконам отвела… Что? Сам попросил. Искра знаешь какая любопытная?

– И как?

– Не сожрали.

– Жаль.

– Да ладно тебе… сколько времени прошло, – я стянула со стола тост. Тепленький еще. И хрустит. – Он, конечно, был придурком конченым, но ведь сколько времени… и вообще… драконы не сожрали, значит, уже и не придурок.

– Поверь, и драконы могут ошибаться.

Это он зря.

Драконы, они ведь не человека видят. Как мне кажется. А саму суть. И далеко не каждого к себе подпустят. Того умника из институтских едва не сожрали, хотя весь в дерьме вывалялся. Мол, повышает уровень аттракции.

Хрень.

– Он кровь взял. И отправил в Тампеску, если не дальше… что-то там неладное. – Я грызла хлеб, глядя на масло, но до него поди-ка дотянись.

И сыр тоже надо резать.

– Я только не понимаю, на кой ляд оно федералам?

Милдред стояла, прислонившись лбом к стеклу, и курила. Пусть официально в лаборатории курить было запрещено, но на галерею бегали все.

Гудела вытяжка.

Пахло формалином и прочей химией. И запахи эти мешали сосредоточиться. Милдред затянулась, задержала дыхание, с каким-то мазохистским удовольствием чувствуя, как ядовитый дым расползается по легким. Она выдохнула его, едва не закашлявшись.

– Это точно будет он, – Лука держался чуть в стороне.

Знает?

Мистер Боумен точно знает. А вот сказал ли своему любимчику? Интересно, что он в нем нашел? Нет, это не ревность. Даже если Лука вдруг исчезнет, для Милдред ничего не изменится.

Ее в Бюро терпят, и только.

– Еще рано говорить…

Внизу колдовали.

И в прямом смысле слова – тяжелая установка, получив жертвенную каплю крови, окуталась дымкой заклятий, – и в переносном.

Столы с останками изменили порядок. Кое-где появились таблички, но большинство так и остались под номерами. Кто-то лишился кожи, кто-то избавился от останков мышечной ткани, явив миру обнаженные уродливые в белизне своей кости.

– Я чувствую, – Лука посмотрел искоса.

Сказать? С ним придется работать в паре, и, если подумать, вариант далеко не из худших. Многие полагают Милдред просто стервой. Лука с ними согласен. Но он хотя бы признает за ней ум. И опыт.

– Чувств мало. – Милдред стряхивает пепел в пустую мензурку, которую оставили здесь именно для пепла. Анализ займет не один час, и, в принципе, делать в лаборатории больше нечего. Но не в квартиру же возвращаться? Там пусто. Сыро.

И в голову всякое лезет. И тянет подвинуть поближе телефон, набрать знакомый номер и услышать хриплое:

– Элли, милая? Это ты? Это ведь ты… ты просто заблудилась.

Дым кусает губы, и стало быть, Милдред сама их искусала. Нервы… и у нее есть нервы.

– Кое-что изменилось, – если вниз нельзя спуститься, то можно хотя бы взглянуть. – Ты заметил?

– Он убил мужчину?

Почти шутка.

Почти улыбка. Лука не просто некрасив, он откровенно страшен. Какой-то чересчур тяжелый подбородок. А вот лоб узкий и надбровные дуги на нем выделяются, придавая лицу выражение то ли безразличия, то ли тупости. Из-за этой особенности многие обманчиво полагали, что Лука не особо умен.

Ложь.

– Он изменил моде.

А когда Лука хмурится, складывается ощущение, что он хочет ударить. Вон и кулаки сжал. Массивные. И покрытые тонкими белесыми волосками. На руках волос становилось больше, и они темнели. В этом тоже что-то было.

Животное.

– Раньше он наряжал их в платья по моде двадцатых, а на той… пятый номер. Обрати внимание. Платье с эластичным корсетом…

Приподнятая бровь.

И глаза непонятные, то ли серые, то ли голубые. А может, вовсе карие? Заглянуть бы, но этот интерес истолкуют превратно.

– И пышные подъюбники. Вместе получается весьма изящный силуэт. Я видела что-то похожее в журнале. Но вряд ли это Диор. А вот у номера двенадцать определенно костюм – копия Шанель… если копия.

Бирки были спороты. Но качество ткани. Пошив. И этот знакомый до боли силуэт, в котором сочетались простота и изящество.

– Он их балует… – тихо произнес Лука.

И Милдред согласилась:

– Он действительно их балует. Украшения… ты заметил, что у каждой они свои? У номера четвертого – из прошлогодней коллекции Страйс… массовой, но все же, все же…

Золото. И серебро.