Драконий оборотень

Прижав окровавленное запястье к его губам, я снова настойчиво встряхнула его, потом энергично похлопала по щекам. Несколько минут мы с Грейном провели в безуспешных попытках влить в губы оборотня хотя бы несколько капель крови. Между тем, собственная кровь оборотня продолжала сочиться из ран, никак не желая останавливаться. Рана на моем запястье то и дело затягивалась, приходилось снова и снова резать ее ножом. После пятого или шестого повтора я уже не ощущала остроты стального лезвия — вся рука до плеча превратилась в один сплошной пульсирующий сгусток боли, однако оборотень все еще не подавал признаков жизни.

Я склонила ухо к его губам в надежде уловить хотя бы слабый намек на дыхание.

— Очнись, Сев… Пожалуйста, очнись… — еле слышно умоляюще шептала я, прижимаясь лбом к его безжизненному плечу. — Пожалуйста, прошу тебя…

Кажется, по моим щекам текли слезы, покрывая мокрыми пятнами окровавленную рубаху оборотня и мою собственную одежду, однако я этого почти не замечала. Опустив голову Сева, я принялась водить кровящим запястьем по спине, стараясь, чтобы кровь попадала в раны. Я втирала свою кровь в его кожу, бережно касалась пальцами страшных, разъеденных ядом ран, и вскоре уже невозможно было понять — где его кровь, а где моя. Нож я уже не брала — просто снова и снова раздирала запястье собственными когтями… Через какое-то время мне показалось, будто раны оборотня перестали кровоточить — и тогда я принялась за дело с еще большей энергией.

Почему же он все еще не приходит в себя?!.. Уже ведь давно пора!..

Где-то близко раздался тихий надрывный всхлип. Я не сразу сообразила, что это был мой собственный голос.

— Мирра, — неожиданно тихо произнес рядом со мной Грейн.

Может быть, от потери крови у меня в конце концов заложило уши, или на опушке леса действительно воцарилась какая-то необыкновенная тишина? Ни щебета птиц, ни шелеста листьев, ни дуновения ветра… Я слышала только собственное сбивчивое дыхание — и больше ничего.

Не прекращая своего занятия, я подняла глаза на Грейна. Рыжий оборотень, сидевший по другую сторону от Сева, показался мне неожиданно очень тихим и серьезным. Таким я еще никогда его не видела. И это новый, такой взрослый и печальный Грейн неожиданно напугал меня до полусмерти. Оборотень молча сочувственно коснулся моей руки — и отрицательно покачал головой. Я в ужасе смотрела на него, не понимая и не желая понимать, что этот жест может означать.

Ни говоря ни слова, рыжеволосый оборотень осторожно перевернул безвольное тело Сева на спину, ранами вниз, уложил его на траву ровно, словно спящего, и снова бесшумно опустился на прежнее место. И от того, с какой спокойной обреченностью он это сделал, я вдруг ощутила леденящую пустоту внутри — там, где еще недавно было сердце.

Я медленно опустила взгляд на сереброволосого оборотня.

Тот лежал на земле, неподвижный, словно изваяние. Серебристые пряди в беспорядке рассыпались по истоптанной побуревшей траве. Еще недавно золотистая, его кожа сейчас была бледной и холодной, словно мрамор. Вопреки всем законам природы в его теле, казалось, действительно не осталось ни одной капли крови. И больше нечему было восстанавливаться.

Этого не может быть, пронеслось у меня в голове. Не должно быть… Запястье уже снова успело затянуться, и я, не глядя, протянула руку к Грейну за ножом, однако оборотень мягко остановил меня.

— Хватит, остановись… Уже поздно.

— Нет, не поздно… — я попыталась вырвать нож из его пальцев, однако Грейн безусловно был сильнее меня.

— Это конец, Мирра! Мы обычно быстро восстанавливаемся… но и умираем мы тоже быстро.

— Нет!!..

Он все-таки забрал у меня нож. Не удержав равновесия от рывка, я покачнулась — и рухнула прямо на грудь недвижимо лежащему между нами оборотню. И невольно вздрогнула от внезапного ощущения стылого холода его кожи.

Это действительно был конец.

Безнадежность вдруг захлестнула меня с головой, унося с собой остатки моего благоразумия и самообладания. Не обращая больше ни малейшего внимания на сидящего поблизости Грейна, я обвила руками шею бездыханного оборотня и, прижавшись к его груди, горько-горько заплакала. Никто не пытался меня успокоить или остановить. Никто вообще не проронил больше ни единого звука. На поляне по-прежнему царила все та же удивительная тишина, и от этого становилось только еще горше. Когда же слез уже больше не осталось, я закрыла глаза и замерла, по-прежнему судорожно обнимая неподвижно застывшее тело.

Чья-то рука участливо легла мне на плечо, успокаивая и утешая. Моя голова по-прежнему лежала на груди Сева — холодной и безжизненной, словно камень. Я закрыла глаза, желая еще хоть на мгновение оттянуть возвращение к страшной реальности…

…и замерла, боясь поверить собственным ушам. В неподвижной груди оборотня мне внезапно почудился слабый, еле уловимый ритмичный стук.

Его сердце.

Оно билось!

Я прислушалась снова, боясь вздохнуть. И на этот раз различила слабое, едва различимое, но все же дыхание.