Драконий пир

Дрозды шли вслед за пахарями, из развороченной почвы выхватывая дождевых червей, любимую свою пищу, а также — жуков и букашек, но это осталось в далёком прошлом. К тому времени, когда Влад оказался на Косовом поле, пернатых собирателей там почти не осталось. Они переселились туда, где кормят лучше, потому что на Косовом поле уже никто не пахал — разве что на самых окраинах. Серёдку не трогали, потому что более полувека назад там случилось большое сражение, в земле осталось много костей, и люди боялись тревожить мёртвых.

В той битве полувековой давности сошлись сербское войско с войском турецким, и турки победили. Сербы не уставали оплакивать своё поражение, но Влад, оказавшись в Косово и зная эту историю, всё равно хотел, чтобы турки победили ещё раз, и вот в соответствии с его чаяниями всё повторилось — турки снова разбили христианское войско на том же месте. Султан Мурат, прямой потомок прежнего султана-победителя, не посрамил честь своего предка.

За битвой на Косовом поле Влад наблюдал с большим воодушевлением, ведь она стала итогом войны, которую начал разгневанный султан, получивший "в подарок" от Яноша Гуньяди голову Владова отца.

Сражение началась в четверг, и Влад, помнится, спросил своего слугу Войку, раз уж тот по рождению серб:

— Чем по вашим поверьям хорошо заниматься в четверг?

— По нашим поверьям? — не понял Войко.

— Каждый народ придумывает свои поверья о том, что хорошо делать в тот или иной день, — сказал Влад. — Эти поверья ещё называются приметами. И они появляются не просто так. Сейчас мы на твоей земле, поэтому я хочу знать здешние поверья. Хорошо ли сегодня биться с врагом?

— Прежняя Косовская битва была во вторник, — заметил серб. — Вот поистине плохой день! По приметам моего народа во вторник лучше ничего не начинать, чтобы не навлечь на себя беду.

— Но сегодня-то четверг, — не отставал Влад. — Хорошо ли начинать битву сегодня?

— Четверг — хороший день, — ответил Войко.

— А для кого он хорош? — продолжал спрашивать Влад. — Он хорош для христиан? Если для них этот день благоприятен, значит, для султана неудачен?

— Я не знаю, — признался слуга.

— Значит, удача будет на стороне султана! — решил Влад. — Ведь это Мурат начинает дело. А треклятый Янош, который возглавляет крестоносцев, лишь принимает битву, ему навязанную.

Вопреки расчётам Влада четверг оказался более благоприятным для крестоносцев, чем для турков. Янош атаковал турецкое войско, причинив весьма значительный урон, а на следующий день сумел пробиться почти до самого центра, где стоял султанский шатёр.

Влад находившийся в шатре, просил позволения у султана отлучиться, чтобы выйти наружу и посмотреть, что там делается, но султан снова ответил "нет", и это прозвучало ещё строже, чем прежде. Девятнадцатилетнему юнцу ничего не оставалось кроме как стоять на месте и продолжать смотреть на шашечные фишки, расставленные на карте перед Муратом и показывавшие положение войск. Белыми обозначались турки, а чёрными — христиане.

Лишь спустя несколько лет Влад, наконец, понял, что султан старательно берёг своего подопечного и потому не отпускал от себя. Мурат не хотел, чтобы юнца, который должен был сесть на трон Кара Эфлака, задела случайная стрела. Вот почему на позволение "поиграть с пленниками" тоже не стоило надеяться, даже если бы Янош Гуньяди и Владислав, в самом деле, попали в плен. Влад же, представляя себе эти честные поединки, проявлял полное незнание жизни.

А битва шла своим чередом. Сила крестоносцев иссякла, но пробиться к султанскому шатру они так и не смогли. Турки отбросили их, а затем Мурат, желая окончательно измотать противника, велел обстреливать христианский лагерь из пушек. Грохот орудий слышался всю ночь с пятницы на субботу, а в субботу турки начали сами наступать и смяли весь христианский лагерь. Лишь тогда, когда исход битвы стал ясен, султан вышел из шатра, сел на коня и, окружённый янычарами со всех сторон, поехал к месту затихавшего сражения, позволив Владу надеть доспех и ехать рядом.

Вокруг уже сгущались сумерки. Слева догорал розово-золотой закат. Впереди копошилась тёмная масса людей, чуть освещённая жёлтым пламенем горящих повозок христианского лагеря. Слышались крики, звон металла и всё тот же пушечный грохот, но теперь он раздавался совсем редко. Когда стреляли со стороны христиан, то среди поля боя на мгновение появлялся белый сполох, заметный даже издалека.

К Мурату подвели четверых знатных пленных, но тот, узнав, что среди них нет Яноша, вытащил саблю из ножен и собственноручно зарубил всю четвёрку, сказав, что эти люди ему не нужны. Пожалуй, в тот вечер Влад впервые увидел, как турецкая сабля опускается на чью-то голову, и впервые увидел смерть так близко — в нескольких шагах от себя. Тем не менее, девятнадцатилетний юнец даже не вздрогнул, когда Мурат вдруг начал избавляться от "ненужных" пленных. Смерть на поле боя казалась чем-то обыденным.

Битва закончилась тем же вечером победой турков, а утро воскресенья ознаменовалось благодарственной молитвой — войско султана возносило хвалу Аллаху.