Драконий жемчуг

А вот это раздражающее… существо, подумал он, оглянувшись, — чтобы было на что отвлекаться от тяжких мыслей и на кого негодовать! Мелкая брела, заплетая ногами, вся пунцово-красная: как же ее развезло от тесного общения с чиновничьим сынком! Глядела в землю. Сон Ён встал у нее на дороге, подождал, пока ноби не ткнется лбом ему в грудь. Но девчонка и тогда не подняла головы, а машинально попыталась обогнуть его как несущественное препятствие. Пришлось откашляться со зловещей внушительностью.

Мелкая вскинула затуманенные глаза, и Сон Ён стиснул челюсти. Насколько далеко зашел Ли Сын Хи? Вряд ли влюбленная дурочка сможет ему в чем-нибудь отказать. Лучше бы старая хэнё выбила из внучки эту безнадежную влюбленность… Или наоборот, вбила хоть каплю здравомыслия и осмотрительности!

— Ну что, довольна? — осведомился Сон Ён. — Наслушалась ласковых словечек и обещаний?

— А? — Ха На, казалось, не поняла, потом оглянулась и, сообразив, побагровела: удивительно, как щеки не лопнули от прихлынувшей к ним крови. — Да ничего такого… у молодого господина просто ко мне дело было…

— И что же за дело такое, — не сдержался он, — при котором надо у забора тискаться?!

Девчонка даже руками всплеснула — то ли от растерянности, то ли от негодования, — но подавилась своей гневной речью, развернулась и потопала прочь. Сон Ён смотрел ей вслед с мрачным удовольствием: что, и сказать-возразить нечего?

…Он был так близко, горячий, сильный, дышал в лицо, держал за плечи — Ха На тряслась с непривычки, испуганная, взволнованная, одурманенная.

Но в то же время Ли Сын Хи не видел ее и не чувствовал. Говорил будто с самим собой. Жаловался. О том, что появился этот приезжий и отца околдовал: целыми днями проводят время в беседах, играют в падук,[32] пируют, веселятся с кисэн, про него, сына, не вспоминая, не приглашая. А чужак при встрече или высокомерно его не замечает, или, наоборот, усмехается нагло прямо в лицо. Даже приветствия уронить не снисходит. Слышал, какое-то дело затевает, для чего отец и отдает самых сильных ныряльщиц. Если будет работать Ха На или ее бабушка, пусть расскажут, что же на самом деле ищет этот подозрительный чужак. А уж он отблагодарит, не скупясь: и денег даст, и долю с урожая…

У нее язык не повернулся признаться, что не собираются они нырять ради пришлого. Да еще и после того, как Ли Сын Хи нашептал, что она ему давно уже нравится. И поцеловал жарко на прощание. Да и дальше бы пошел, если б она позволила, — ох, и трудно его было отговорить, оттолкнуть…

И надо же было этому ссыльному спесивцу как из-под земли явиться! Следит он за ней, что ли? Сам как будто никогда девчонок-ноби у каких-нибудь… столичных заборов завалить не пытался! Ой, а вдруг он все бабушке расскажет? Не миновать тогда не только жестокой трепки, но и заточения дома. Бабушка не поглядит, что есть нечего: скорее обеих с голоду уморит, чем на встречу с молодым господином Ли отпустит. Уже сколько назиданий давала, что должно блюсти себя до замужества и не только не позволять чего, но и даже не говорить лишний раз с парнями. Это вон Ким Сон Ёну отчего-то благоволит и без присмотра с ним внучку отпускает. С чего доверие такое? С чего возлюбила чужака-преступника больше местного, практически родного, от которого они только добро и видели?

Ха На остановилась и притопнула с досады. Ну что поделаешь? Придется искать помощи у этого невежи!

Догнала с трудом: янбан несся, будто на пожар. Только одежды за спиной развевались, ровно парус. Или крылья. Окликов то ли не слышал, то ли притворялся. А когда она все-таки догнала и ухватила его за рукав, смерил взглядом так, будто она гвоздь, а он — молоток, готовый заколотить ее в землю. Но вот странно: хотя запыхавшаяся Ха На и слова, кроме «подожди», вымолвить не могла, все пыталась отдышаться, руку из ее пальцев не вырвал. Так и стоял, неприступно сжав губы, и молча смотрел сверху.

— Уф-ф. — Согнувшись пополам, Ха На дожидалась, пока перестанет колоть в боку. — Знаешь, я хотела тебя попросить…

Сон ён изобразил на лице вежливый интерес.

— Попросить? Ты?! Очень непривычно!

Вот Ёмна[33] побери его вечную ядовитую манеру разговора! Но Ха На заискивающе заулыбалась, словно шутка была невесть как хороша.

— Да, попросить… господин. Не можешь узнать побольше о чиновничьем госте? Уж и не знаю, идти ли к нему работать? Слишком много он что-то обещает, уже все в деревне передрались, чтобы только к нему в ныряльщицы попасть. Может, обманывает?

— Чего вас обманывать? — удивился янбан. — Вы же ноби! Прикажут — и пойдете, как миленькие!

Девушка сдержала улыбку. Много ты знаешь, умник столичный! Пойти-то пойдем, да вот как работать будем? У нас на все объяснение найдется: то непогода, то течение свернуло с извечного пути, то у лодок днище прохудилось, то неурожай на подводной делянке… Сказала наставительно:

— Все одно надо знать, что он за человек, чтоб приноровиться. Вон и молодой господин тоже беспокоится…