Драконий жребий (СИ)

Юйлунь отвечал так, будто совсем не заинтересован в разговоре. По крайней мере, так мне сначала показалось, но потом я поняла — это место так действовало на него. Умиротворяло, призывало к немногословности. Мне и самой не хотелось лишний раз ворочать языком.

— Ваше имя? — нахмурилась я.

Снова повисло молчание. В этот раз я не чувствовала себя некомфортно, словно знала: нужно чуть больше времени, чтобы сказать что-то длиннее пары слов.

— Как она может быть не любима мной, если носит моё имя? — прошелестел Юйлунь.

Я провела пальцами по краю скамьи, на которой сидела — ощупала все выщербинки, кожей впитала холод камня. Собиралась с мыслями, катала на языке вопрос, пытаясь придать ему нужную форму.

Умиротворяющее место, да уж.

— Не понимаю вас, — наконец, виновато улыбнулась я. — Если бы вы её не любили, то не стали бы давать ей имя?

— Вариш, — хрипло произнёс он. — Имя, которое мне подарила мать — Вариш. Как и я, Варша родилась в месяц дождей, и я увидел в этом знак. Юйлунем я стал… позднее, сильно позднее. В нашей семье сохранилась старая традиция: имя сыну дарует мать, а отец — дочери.

— Значит, и Нерису имя дала ваша мать? — как-то скоро, а оттого и невпопад спросила я.

— Нерисса хотела оставить в нём больше от себя, чем моя мать, поэтому нарекла его своим именем, как я нарёк Варшу. Самолюбиво и тщеславно, но что ж тут поделать — такова доля тех, кто ждёт от своих детей тех свершений, на которые не способен сам, — рассмеялся Юйлунь. — У нас с братом один отец, но матери — разные. Женщины не в силах пережить рождения хширасс.

— А мать Варши жива, потому что святая? — вновь слишком поспешно вопрос сорвался с языка, но подробный ответ собеседника будто подхлестнул меня. — Потому что она — дева горы Вэн?

Что бы этот титул ни значил. Так до сих пор и не разобралась, кем была мать Варши, а спросить не удосужилась. Почему-то куда сильнее меня интересовал её отец и место, где она росла. Юйлунь — дракон, поэтому такое любопытство было понятно.

Но слишком однобоко.

— Она мертва, — припечатал Властелин Водопадов.

— Но… я же видела…

— Видела ли ты деву горы Вэн? Видела. Но не там, куда смотрела.

Я взяла паузу, помня, что торопиться вовсе не обязательно. Да и место не располагало к спешке, и сам Юйлунь не отвечал скоро. И уходить не торопился, а значит, не собирался прекращать беседу. Смею надеяться, влезь я куда-то не туда, он бы остановил меня.

— Варша — дева горы? — озвучила я и так очевидное.

— И ей суждено объединить кровь Севера и Юга, — колыхая вуалью, кивнул Юйлунь.

— Я знаю, что вам нужно, чтобы она родила от Ананты, — процедила я прежде, чем осознала.

Учиться мне ещё и учиться умиротворению и спокойствию. Непонятно, как тогда совет переживу, если в тихой обстановке неспособна уследить за языком? Может, этот разговор стал своего рода проверкой?

А даже если и нет, всё равно хорошо, что я узнала о своих слабых местах до назначенной даты.

— Это нужно не мне — миру, — ни капли не оскорбившись, спокойно поправил меня Властелин Водопадов.

— Вы сами говорили, что женщины погибают, но так легко… готовы пожертвовать ей…

— Она — не умрёт, — заверил Юйлунь.

— У вас есть какой-то план? — криво усмехнулась я.

— Ты веришь Рюдзину? — его голос прозвучал глухо.

Я замешкалась. На какую-то долю секунды, которой хватило, чтобы внутри меня поднялось старое сомнение: а то ли зло Рюдзин, от которого нужно бежать? Не единственный ли он шанс выбраться из западни? Да, использует, но более открыто и честно, что ли. И если узнать, чего он хочет, если договориться с ним…

— Я верю, Ритэ, — продолжил Юйлунь. — Он вернул меня к жизни.

— В смысле?! — вырвалось у меня.

— Это место, — он указал в сторону старой яблони, — моя могила.

Выждав немного, Властелин Водопадов снял шляпу с вуалью, и я увидела его лицо — обезображенное вросшей в кожу чешуёй. Прекрасное, светлое юношеское, в чём-то даже девчачье лицо с кроваво-алыми пятнами чешуек. Волосы — точь-в-точь как у Варши, как и нос, губы… Она — точно копия отца, кроме глаз — те у Юйлуня, как и у Нериса, были серебристо-голубые.

Чешуя уходила вниз по шее, под ворот халата. Наверное, и перчатки Юйлунь носил неспроста — пытался скрыть то, что среди драконов, вне всяких сомнений, считалось уродством.

— Я не сумел обратиться, — печально улыбнулся он, отчего на сердце сделалось тяжело — и улыбка у него была, как у Варши. — Из нашей семьи только Нерис стал хширасс. Наши с ним братья погибли. Герията сгинул в ритуальном зале, Теру разбился о скалы…

У меня не получилось выдавить из себя ни слова. Да и не нужно было — Юйлунь не просил жалости и не пытался надавить, как-то резко переубедить. Лишь рассказывал и… показывал. То, в каком мире живут подобные ему. То, почему исследования Рюдзина — спасения для таких, как он.

— И я погиб, — неожиданно рассмеялся Властелин Водопадов. — Застыл где-то между двумя обличьями, умер в мучениях, и Нерис похоронил меня под моей драгоценной яблоней. Нас было четверо, и лишь один из нас, самый младший, сумел обратиться. Но и это — большая удача.