Драконоборец

Пока он ехал по узким городским улочкам, прохожие смотрели на Ричарда с явным любопытством, и от этого ему казалось, что все уже знают его историю и, глядя на него, гадают, как он вообще осмелился сюда приехать и что с ним теперь сотворит Гильом Железная Рука. Хотя это, конечно, было чушью. Если он и вызывал у жителей столицы любопытство, то разве что потому, что им нечасто доводилось видеть рыцаря с белым, лишенным герба щитом Братства на груди. Странствующим рыцарям нечего делать в крупных городах, где порядок поддерживает стража, королевский суд и чиновники городского магистрата. Но, как бы там ни было, за тот короткий час, пока он добирался до дворца, Ричарду точно досталось больше любопытных взглядов, чем за всю прошлую жизнь.

Когда Ричард назвал себя, вызванный стражей королевский мажордом быстро ушел, но вскоре возвратился и пригласил Ричарда следовать за собой. Ричард в этот момент так волновался, что даже не обращал внимание на обстановку королевского дворца – запомнил только широкую, словно в соборе, лестницу, увешанную синими штандартами с золотым королевским львом, и большой светлый зал, где возле стен, под стрельчатыми окнами, толпилось не менее сотни рыцарей, оруженосцев и придворных дам. Ричард увидел впереди, на двух массивных деревянных креслах, короля Эдварда и королеву Эйслин, и медленным, лунатическим от волнения шагом пересек широкий зал. Остановившись перед Их Величествами, Ричард низко поклонился и назвал себя, успев заметить, что стоявший возле кресла короля Гильом Железная Рука, в своей обычной мрачной черной котте с алым змеем, внимательно смотрит на него, сложив на груди руки и прищурив темные глаза. Этот холодный, изучающий взгляд вывел Ричарда из оцепенения, положив конец овладевшему им на пороге зала чувству нереальности, как будто все происходившее вокруг снилось ему во сне.

- Так вот ты какой, Ричард Эйсли… - произнес король. – С тех пор, как сэр Гильом рассказал мне о вашей встрече, я все думал – что же мне напоминает твое имя? Но теперь я тебя вспомнил. – Эдвард обернулся в сторону придворных и сказал – Представьте себе, господа - этому юноше было лет пять, когда его мать привезла его в столицу и представила двору вместе с кузеном, которому было года три или три с половиной. Младший мальчик тогда испугался шума и стал плакать. И кое-кто из придворных, посмотрев на это, стал смеяться – сразу видно, мол, какой отважный будет рыцарь. Тогда этот парень посмотрел на брата, а потом закрыл лицо ладонями - и тоже заревел. Я ему говорю - ты чего плачешь, Эйсли? Ладно ещё твой брат, он совсем маленький, но ты-то уже большой мальчик. И тогда он отнимает кулаки от совершенно сухих глаз и серьезно мне отвечает - а чтобы ему обидно не было!

Двор так и грохнул хохотом. Даже стоявший рядом с королем Железная Рука - и тот соизволил улыбнуться.

Ричард прикусил губу. Сам он этой истории не помнил совершенно, но считал, что вот так высмеивать его за то, что он сделал в пять лет - по меньшей мере некрасиво.

Правда, потом Ричард пристальнее посмотрел на короля и угадал в его усмешке скрытую доброжелательность. Улыбка королевы тоже не казалась издевательской, и даже смех придворных перестал казаться Ричарду обидным.

Если так подумать, это ведь действительно было смешно, - подумал Ричард, и смущенно улыбнулся.

Король Эдвард встретил Ричарда совсем не так, как рыцарь представлял во время путешествия, и, вероятно, именно поэтому все заготовленные фразы вылетели у него из головы. Эдварду пришлось самому задать ему новый вопрос.

- В прошлый раз вас представляли моему двору, как наследника вашего отца. А зачем вы приехали на это раз, сэр Ричард?

Ричард опомнился.

- Я явился затем, чтобы ответить на предъявленные мне заочно обвинения и принять вызов сэра Гильома Орси, который пожелал со мной сразиться... А также затем, чтобы принести жалобу на сэра Освальда за злоупотребление законом и правами лорда и дурное обращение с его людьми.

Двор удивлённо загудел. Ричард повысил голос:

- Я, сэр Ричард Эйсли, заявляю, что лорд Освальд должен ответить перед королевским правосудием, и утверждаю, что он более виновен, чем его слуга Филипп, укравший у него кольцо.

Гильом прищурился.

- Подумай дважды, Ричард Эйсли, прежде чем бросаться такими словами об одном из моих родичей. Я убивал людей и из-за менее серьезных оскорблений. А ты, кроме всего прочего, ведёшь себя, как трус. Легко оскорблять старика, который едва ходит от подагры и не смог бы защищать себя даже в том случае, если бы он был здесь. А ты порочишь его за глаза.

- Но вы-то здесь, - резко возразил Ричард. - Я рассчитывал на то, что защищать милорда Освальда будете вы - так что навряд ли вы вправе называть меня трусом. Или, может быть, у вас за это время тоже началась подагра?..

Брови Гильома поползли на лоб.

- Да ты, я смотрю, совсем обалдел от своей незаслуженной победы, Ричард Эйсли, - произнес он скорее удивлённо, чем рассерженно. - Ну что же, это недоразумение легко поправить...