Драконофобия в контракт не входит (СИ)

— Думаешь, заливаю? Проверим? Дай руку! Ну дай! Поставь это свое… заклинание правды! Эх! Не хочешь — не надо! Дай сюда бутылку… присосался… вообще. Хочешь, еще напугаю? Возле наших дверей — нежить, — мне стало жарко и весело. — Честно! Она там все время… кружит. Я ее чувствую, не знал? Не, не зайдет, не бойся. Главное, следить за огнем. Зря мы, наверное, напились. Или не зря — надоело дрожать от страха. Страшно слышать их… всех… — пожаловалась я. — Почему я всех их слышу? Ладно, мы пока живы и пьяны. И это хорошо! Выпьем за это! Ну, слушай страшную историю о Замарашке и ее отце, Синей Бороде.

Петр

Девчонка отхлебнула бренди, поморщилась и бодренько начала:

— Мама умерла, когда мне было три с половиной года. Ее прокляли, и она уходила медленно и страшно, не желая лечиться. Отец все равно пытался ее спасти: привозил лекарей, даже магов из других миров, но потом смирился. Мама была непреклонна, у нее были на это причины. Если бы она излечилась частично, а не полностью, одним махом, проклятие могло перекинуться на меня, следующую женщину в роду. Будучи магом, мама сама «пеленала» проникшую извне черную магию и не позволяла никому растревожить сгусток тьмы… пока болезнь не унесла ее в могилу. Я плохо помню маму, только ее глаза и волосы. Запах… И ощущение тепла и счастья — мира, в котором я была под защитой. Этот мир покачнулся, но не рухнул, так как отец постарался восполнить все, что я, на его взгляд, потеряла: любовь, ласку, заботу … дружбу.

Синтия прикрыла веками увлажнившиеся глаза:

— Мы с ним были лучшими друзьями. Вместе каждую минуту.

— Вы выяснили, кто проклял твою маму? — осторожно спросил я.

— Нет. Кто-то из поклонниц отца, — Си вздохнула и уселась поудобнее. — Это самая вероятная версия. Отец был феноменально красив: яркие глаза, строгий профиль, аристократические скулы, густые иссиня-черные волосы. По долгу службы — наши земли поставляли ко двору самоцветы из небольшого, почти истощенного месторождения — ему приходилось часто бывать в столице, и придворные дамы не оставляли его без внимания. После смерти мамы к нам в замок устремились претендентки на руку и сердце папы. Любая из них могла быть черным магом, погубившим графиню де Фасино. Это была древняя и страшная магия, замешанная на крови, поэтому отец ужасно за меня переживал. Большинство лекарей утверждало, что мама унесла проклятие в могилу, но папа продолжал гнать взашей назойливых поклонниц, не пытаясь тратить время на приличия. Однако на попытки снять проклятие с мамы ушли огромные деньги. Вскоре замок покинули мои учителя, а место хорошего повара заняла сварливая служанка. Потом и она исчезла, и мы всё чаще ели на ужин подстреленную отцом дичь и собственноручно выловленную им в ручье рыбу. В шесть лет я помогала отцу убирать комнаты в крыле, куда мы перенесли свои вещи, чтобы сэкономить на дровах. Мы были… счастливы и без денег. Нас все устраивало, и последние крохи состояния отец потратил на книги. Он сам начал учить меня наукам и магии. Меня непременно нужно было обучать, потому что… — девушка замолчала, покусывая губы в нерешительности, — впрочем, чего из этого тайну-то делать? Ты ведь все равно догадался, да?

— О том, что ты разговариваешь с Петенькой? О птицах? — я пожал плечами. — Ваше общение с нежитью было слишком очевидным. Говорят, есть артефакты, магические вещицы…

— Это не вещь, — перебила меня Си. — Артефакт — я сама. Один человек на пять миллионов, рожденный с даром акциатто, магией призыва животных и, как выяснилось в результате смелого эксперимента, нежити, — Синтия глотнула из бутылки и посмотрела сначала на Петеньку, а затем мне в глаза. Взгляд ее был трезвым и… невероятно грустным. — Теперь ты знаешь. Можешь продать сведения обо мне вольным магам, тебя наградят.

— Не пори чушь, — грубо отозвался я. — Ты спасла мне жизнь. Я сделаю все, чтобы тебе было хорошо, а не плохо.

— Вот-вот, запомни свои слова и не откажись от них, когда к тебе вернется память.

— Ты на что-то намекаешь?