Драконов бастард

Комендант метался по стене, руководя обороной. Первые зуланы уже успели вскарабкаться на самый верх, невзирая на ожесточенное сопротивление людей. Начался бой на галереях, и, пока латники рубились с озверевшими людоедами, стрелки отступали со стен в башни и баррикадировались там. В первую очередь они закрыли путь с галереи внутрь цитадели, как главного нервного узла всей структуры крепости. Альдемарк приказал им бить из бойниц и не давать зуланам распространиться по стенам, хотя те с упорством продолжали переваливаться через парапет, мокрые, окровавленные и озлобленные до предела.

Тобиус ударил по стене Огненным Кнутом, перерезая веревки и тем самым немного замедлив врага. Он спрыгнул на галерею и немедленно вступил в бой, вращая посохом. Его стремительные движения, гибкость и невероятные кульбиты, присущие скорее длиннохвостой обезьяне, нежели человеку, перемежались с заклинаниями, и громадные дикари падали замертво, не успев добраться до волшебника, либо погибали от прикосновений посоха, который кипятил или замораживал их кровь. Боевое искусство клана Длиннохвостых народа сару-хэм, которому Тобиус прилежно учился, позволяло использовать шест как смертоносное оружие. Это искусство Тобиус использовал, орудуя посохом как копьем и разя врагов смертельными выпадами направо и налево.

— Сбрасывайте их обратно, парни! — рычал комендант, потрясая окровавленным мечом. Его доспехи были помяты, из-под них и из-под шлема сочилась кровь, а сам клинок сломался, став короче на четверть длины, но Травеор Альдемарк твердо стоял на ногах и продолжал поддерживать боевой дух в своем гарнизоне. — Крошите их и сбрасывайте в реку! Эти отбросы больше не сделают ни шагу по земле людей! Врата Вестеррайха! Врата Вестеррайха!

Ответные выкрики солдат с трудом вырывались из потока рыка и воплей, битва все сильнее закипала на разных участках стены, к которым причаливали лодки. Копьями, пиками, алебардами и баграми солдаты противостояли одноглазым людоедам, сбрасывая их в Якон, стоя вчетвером против одного, защищая Кальп, будто не первейший, а самый последний оплот человечества, будто после его падения всему Вестеррайху настанет конец. Стрелы и пули мелькали, жужжа, тут и там, пронзая зуланские тела, взрывая гладкие черепа, покрытые боевой раскраской и искусными рисунками из шрамов. То тут, то там очередной варвар погибал, когда сквозь его тело прорастали молодые ростки терна, оплетавшие сердце, — это айонна, больше не таясь, боролась вместе с людьми против угрозы с запада. Она закрывала спину израненного, но несломленного Травеора Альдемарка, разрывая зуланов твердыми, как сталь, ветвями, в которые превращались ее собственные руки. И невзирая на то что в обители камня силы лесного божества были несопоставимы с ее могуществом среди древ, в бою айонна являла зрелище ужасное и жестокое.

Новые крюки взлетали вверх и цеплялись за край парапета, один из них зацепил сражавшегося солдата, пронзил его и притянул к камню. Несчастный как раз перестал вопить в предсмертной агонии, когда виновник его гибели взобрался на стену и уселся на парапетный зубец уродливой горгульей. Для воина своего народа он был не так уж и велик, многие зуланы смогли бы посмотреть на него свысока, кабы не боялись лишиться мужского придатка, а следом и головы. Его покрытое шрамами тело украшали также и особые татуировки на груди, левом бицепсе и правом бедре, которые говорили всем, что их хозяин — вождь не одного, но трех зуланских родов. Большой символ священного Ока Неба покрывал его спину поверх слоев краски, защищающей от чар, необработанные рубины были вставлены в грубые железные пряжки на ремнях, а голову зулана венчал убор, объединивший в себе черты и боевого шлема, и короны, кривовато выкованный из темного железа. В правой руке он держал длинный кривой клинок, в левой же покоилось зуланское боевое копье.

Только увидев Травеора Альдемарка, Крон спрыгнул с парапета, одним ударом нанизал на копье сразу двоих защитников и играючи перебросил их через край, в реку, где они сгинули, смертельно раненные. Размах его меча перекрывал всю настенную галерею, и великий вождь двинулся по ней, не останавливаясь, легко и с удовольствием отнимая жизни. Он был подобен змее, быстрый и гибкий, а еще сильный и неудержимый, как атакующий зубр, смех рокотал в его горле, когда люди, закованные в металл, падали разрубленными, словно птичьи тушки под ударами мясницкого тесака. Два арбалетных болта поразили Крона, глубоко засев в его мясе, но вождь и не заметил их, он прорубал себе путь к рыцарю, чей стяг реял над крепостью, отмахивался от всего, что ему мешало, окровавленным железом, порой даже убивая собственных воинов, если они не уступали дорогу в пылу схватки.