Драконова Академия. Книга 4. Том 2

От стука в дверь Женевьев вздрогнула, и, когда она открылась, вздрогнула второй раз. Потому что в кабинет шагнул адепт Лорхорн.

Только этого еще не хватало! Женевьев глубоко вздохнула, посмотрела на него в упор:

– Вы что-то хотели, адепт? – спросила, вложив в свой голос весь холод, на который только была способна.

– Да. Вас.

Сначала Женевьев показалось, что она ослышалась. Или бредит. Потому что ну не мог этот парень такое сказать! А тем более сделать: Женевьев лишь успела вздохнуть, как с его пальцев сорвалось заклинание, которое навскидку она определила как запирающее. Очень хорошего качества. Если не сказать больше: заклинание легло на дверь, и теперь ее вряд ли можно было бы открыть. Что с этой, что с другой стороны, не зная узора плетений и схемы, это могло закончиться весьма плачевно.

– Если вы пришли продемонстрировать свои знания и таланты в расчетно-контурной магии, то вы ошиблись магистром, – впервые в жизни Женевьев чувствовала, что привычный для нее контроль ускользает.

Хотя нет. Не впервые. Первый раз был на Эллейских островах, но тогда она была пьяна и отдала этот самый контроль добровольно. Сейчас же она поднялась, глядя ему в глаза. Совершенно невыносимый мальчишка! Смотрел он совсем не так, как в сиротском доме: открыто и дерзко. Еще бы знать, что его на такое сподвигло… а с другой стороны, какая ей разница!

– Вы сейчас снимете заклинание, – сказала она, поднимаясь. Взгляд сверху вниз больше не работал, поэтому она почувствовала непреодолимое желание стать выше. Правда, рядом с ним это не сработало, Лорхорн все равно был выше ее на полголовы. – Снимете – и выйдете отсюда, закроете за собой дверь, и тогда я забуду об этом досадном инциденте.

– Так же, как ты забыла о том, что случилось на островах?

Ей показалось, что в кабинете неожиданно кончился воздух. Лорхорн перешел на ты, но не это было причиной, на миг сковавшей все ее тело.

Он знает. Каким-то образом он узнал о том, что произошло, стал случайным свидетелем, узнал ее лицо под росписью островитян, и теперь… а что теперь? Она сама во всем виновата. Отдаваться незнакомцу на пляже, там, где любой может тебя увидеть – верх неосмотрительности. Но это ее ошибка, и ей решать проблемы ее последствий.

Вот только Женевьев никак не могла собраться. Ее хваленая выдержка сыпалась, как осколки отмирающей чешуи, все правильные слова перепутались в голове, в каше из дипломатических способностей, в которую превратились долгие годы ее обучения, все знания и правила.

– Это бесчестно! – вырвалось у нее.

Прозвучало жалко, хотя она старалась вложить в свой голос хоть какую-то уверенность. Но, видимо, не получилось. Потому что Лорхорн прищурился, а потом процедил:

– Ты что, решила, что я собираюсь тебя шантажировать?! Ну ты и дура!

Женевьев сжала кулаки, пытаясь собраться и собрать остатки ускользающего контроля над ситуацией, но не получилось. Во-первых, ее никто никогда не называл дурой, а во-вторых… во-вторых, что-то в ней, по всей видимости, сломалось. Потому что потекли слезы. Она даже не сразу поняла, что это, просто обожгло горячей влагой сначала глаза, а затем щеки.

Женевьев Анадоррская последний раз плакала в далеком детстве. Изо всех эмоций эта была самая низкая, проявление слабости, и искоренялась она отцом, матерью и приглашенными гувернантками жестко и безапелляционно.

Сейчас же слезы просто текли, и она ничего не могла с этим поделать. Аккурат до того момента, когда Лорхорн оказался рядом. Так непростительно близко, что ее обожгло. Ярко, сильно и остро, совсем как тогда, на острове. Еще до того, как его пальцы коснулись ее лица, а его губы – ее губ.

Наверное, попытайся он ее пожалеть или начни утешать, Женевьев бы быстро пришла в себя и все-таки выставила зарвавшегося мальчишку за дверь, но этот поцелуй окончательно изменил все.

Просто потому, что она его помнила. Точнее, их. Эту жесткую силу, этот напор, совершенно не ассоциирующиеся у нее с Лорхорном… по какой-то причине. Вспомнившее прикосновения тело вспыхнуло огнем, от которого у Женевьев закружилась голова. Хотя возможно, она кружилась от поцелуя, от скольжения пальцев по влажным от слез щекам. Она задыхалась, не в силах справится с нахлынувшими на нее чувствами, поэтому вцепилась в его плечи.

Дернулась, когда он толкнул ее к столу, усаживая на него и вклиниваясь между ее бедер. От этой грубости юбка задралась, и нежной кожей бедра она сейчас ощущала грубую ткань его брюк. И не только. Лорхорн потянул ее на себя, давая почувствовать всю степень своего возбуждения.

Она сдавленно застонала ему в рот, и собственный низкий, порочный, глубокий стон прозвучал, как удар хлыста.

Она переспала с адептом на островах.

И она готова сделать это сейчас. Снова. Повторить это безумие в магистерской…

Лорхорн не просто младше ее, он ее ученик, это как минимум.

Какой кошмар!