Драконовское наслаждение

– А до стольного града сорок километров, между прочим!

Уф, не знают! Просто нервничают.

– Сорок километров федеральной трассы, где вероятность встретить маньяка стремится к минус бесконечности. Если только маньяк не залетит в открытое окно грузным шмелем.

– Тебе все хиханьки да хаханьки, а мать места себе весь вечер не находит! Солнце уже садится, а доченьки все нет и нет! А от трассы до нас, если доченька не забыла, по лесной дороге ехать надо!

– Ну папс, ну ты чего? Мамочка, – я потерлась носом о родную щеку, – ты что-то совсем расклеилась! Вы что, забыли, что вашей дочери, на минуточку, двадцать девять лет? И что на идиотку она вроде никогда похожа не была? Неужели вы всерьез считаете, что я остановлюсь посреди леса, ожидая маньяка? А из движущегося джипа выковырять меня не так-то просто, согласитесь. И вообще, у меня электрошокер есть, вот.

– Да я все понимаю, Варенька, – слабо улыбнулась мамуля. – Только ты уж постарайся домой возвращаться пораньше, до темноты, хорошо? А то душа моя с разумом в ссоре, никаких доводов слышать не желает, болит и болит! Маетно мне, доченька, сил нет! На сердце словно камень лежит, и давит, и давит... У меня так было в те дни, когда вы с Олегом в Швейцарию уехали.

– Но сейчас-то я здесь, рядом! – Мамино настроение передалось и мне, сердце словно мягкой лапой сжало. – У меня отпуск, в лес я одна ходить не собираюсь, из машины выходить посреди леса – тоже, так что не волнуйся, пожалуйста, все будет хорошо.

– Я постараюсь.

– И ты тоже постарайся, Варвара, – папа Коля, похоже, все еще сердился на меня, вон как брови взлохматились! – И поездки свои либо отмени, либо возвращайся белым днем.

– Обещаю – завтра вернусь пораньше.

– А может, все же отменишь?

– Нет, не могу, дело срочное.

Ну, не то чтобы срочное, но для расследования преступления каждый день дорог. К тому же остается пусть и призрачная, во всех смыслах этого слова, но надежда на то, что Моника еще жива. И чем больше сил будет брошено на поимку маньяка, тем больше шансов у девушки на жизнь.

А сил должно быть брошено много, потому что рассказ Матрены Ивановны пока подтверждался. Во всяком случае, в трех из десяти посещенных мною окрестных деревнях за последние годы пропали девушки. Все молодые и симпатичные, и все бесследно. Даже тел не нашли. Были заведены уголовные дела по факту их исчезновения, но и только. Дела давно топчутся в глухариной стае. А объединить их в одно в местной полиции не додумались, да и зачем? Никакого криминала, нет тела – нет дела. Может, девицы сами сбежали от родительской опеки.

Ничего, завтра съезжу еще в несколько деревень, а заодно попробую навестить крепостных нашего барина Кульчицкого, у них вроде тоже девушка пропала, как же ее... а, Груня Попова. Аграфена, что ли? Или Агриппина?

Да какая, собственно, разница?

И если количество бесследных исчезновений молодых девушек увеличится, господину Можейко придется поднапрячься. А для стимулирования процесса я все собранные сведения передам отцу Моники, банкиру. И пусть попробуют от него отделаться!

В результате список местных пропаж увеличился до пяти человек. И это без Груни Поповой и без Моники с Асей. А с ними – восемь. Восемь девушек за шесть лет.

Не знаю, может, для полиции это не серия, но для отца Моники, думаю, будет достаточно.

Осталось только к староверам Кульчицкого съездить, там порасспрашивать. Вот только не знаю, станут ли там со мной разговаривать, Матрена Ивановна рассказывала, что крепостные барские живут обособленно, с жителями соседних деревень стараются не общаться, чужих не любят и могут вообще на порог не пустить. Сама наша баба Мотя для них не чужая, она дама общительная, кого хочешь уболтает, и даже среди староверов подружек завела. Но не брать же ее с собой, бабулька мне мозг вынесет за время поездки!

Ничего, сама попробую, заодно хоть посмотрю поближе, как современные баре живут, холопами управляют.

А не получится – ну и ладно, сам факт исчезновения девушки известен, а там пусть полиция дворню Кульчицких на откровенность раскручивает.

К лесной развилке, ведущей к владениям Кульчицких, я подъехала около половины шестого вечера. До темноты было еще далеко, август – не декабрь, так что успею. Я ведь недолго.

По этой дороге я еще никогда не ездила, только несколько метров в тот день, когда спасала Кошамбу и Карпова, так что скорость пришлось сбросить – мало ли что, дорога ведь лесная, не хватало еще колесом в яму угодить!

Но опасалась я напрасно, эта дорога была гораздо ровнее той, что вела к нашей Низовке. И покрытие дорожное новое, атмосфероустойчивое, без выбоин и трещин, не то что наш, еще советский, судя по состоянию, асфальт.

Однако разгоняться и весело мчаться, мурлыкая под нос песенку, я не стала. Не хотелось, маетно стало вдруг, в точности как вчера вечером, когда с мамой разговаривала.

И еще... Словно звал кто-то, настойчиво так: «Сюда! Иди сюда!»

Причем с определенного участка дороги зов усилился, он буквально сковывал разум, заставляя остановиться и вернуться.