Драконы моря

Когда Орм состарился и рассказывал обо всем, что выпало на его долю, он говорил, что эта история длилась долго, а рассказывается коротко, ибо один день сменял другой и наконец время для них остановилось. Правда, были приметы, которые подтверждали, что время идет, и одной из таких примет была его борода. Сделавшись рабом, он оказался самым молодым среди всех и единственным безбородым. Но спустя долгое время борода начала расти, и она была более рыжей, чем волосы на голове. Со временем она отросла настолько, что касалась рукоятки его весла, и ему приходилось пригибаться с каждым взмахом, дабы нечаянно но задеть ее.

Второй приметой было то, что постепенно возрастала его мощь. Он был уже довольно силен, когда его приковали к скамье, поскольку привык сидеть на веслах на корабле Крока. Но рабу приходится тяжелее, чем свободному человеку, поэтому гребля на галере была для него настолько мучительным испытанием, что первые несколько недель он был болен и у него кружилась голова. Он видел людей, надорвавших себе грудь, они изрыгали кровавую пену, падали навзничь со скамьи, корчась от боли, и умирали, а их тела выбрасывали за борт. Но он знал, что у него нет выбора: либо он будет грести, подобно своим товарищам по несчастью, даже если это приведет его к смерти, либо на его спину падут удары бича надсмотрщика. Он выбрал первое, ибо однажды он почувствовал удар бича и понял, что если он почувствует его вновь, то безумное бешенство овладеет им, и тогда его ждет неминуемая смерть.

Итак, он греб из последних сил, даже когда ему застилало мраком глаза, а спина и руки горели как в огне. Но спустя несколько недель он заметил, что перестал сознавать свою усталость. Возросла его мощь, и отныне ему приходилось заботиться, чтобы весло, которое теперь стало легкой палкой в его руках, не треснуло от слишком сильного рывка, так как за сломанное весло раб получал несколько жгучих ударов бича. Длительный срок рабства у калифа на галерах он провел за веслом, расположенным на левом борту судна, поэтому он был повернут к нему правой стороной, а вся тяжесть рывка при гребле приходилась на левую руку. С тех пор он всегда держал свой меч и подобное оружие левой рукой, хотя копья продолжал метать правой. Та мощь, которую он добыл столь нелегким трудом, превышала силу обычных людей и не покидала его вплоть до глубокой старости.

Но была и третья примета, напоминающая, что проходит время, пока он трудится на галерах. Он неожиданно поймал себя на том, что начинает понимать кое-что из чужого языка, на котором говорили все вокруг него; сперва это были только отдельные слова, но постепенно он научился понимать все больше и больше. Некоторые рабы были родом из далеких стран, расположенных на юге и востоке, и переговаривались на наречии, похожем на тявканье собак, которое никто, кроме них, не понимал. Другие невольники были из христианских стран, лежащих на севере, и говорили на языке тех мест. Но многие рабы были из Андалузии, и их приковали к веслам за то, что они были морскими разбойниками, бунтовщиками, или за то, что они досаждали калифу мятежными речами о боге и пророках. Эти люди, как и их владельцы, говорили по-арабски. Надсмотрщик с бичом также изъяснялся на этом языке, а так как самое разумное для раба — это пытаться понять, что от него хочет этот человек, то надзиратель превратился для Орма в хорошего учителя языка, хотя он и не прилагал к этому никаких усилий.

Этот язык было очень трудно понять, но еще тяжелее было на нем говорить, поскольку там были такие звуки, которые исходили из самых глубин горла и не походили ни на что, кроме как на рев быков или кваканье лягушек. Орм и его товарищи по переставали удивляться, что чужеземцы сознательно причиняют себе такие неудобства, издавая столь сложные звуки, вместо того чтобы говорить просто и естественно, как это делают у них на севере. Тем не менее Орм быстрее других освоил язык, отчасти потому, что он был моложе остальных, но отчасти и потому, что он ребенком всегда охотно произносил сложные и еще неведомые ему слова, которые он слышал в старых песнях, будучи даже еще но в состоянии понять, что они означают.

Итак, Орм был первым, кто начал понимать, что именно говорилось вокруг них, и первым, кто мог сказать пару слов в ответ. Поэтому он стал толмачом для своих напарников, и поэтому приказания передавались через него. Ему удалось многое узнать от тех рабов, которые говорили по-арабски. Благодаря этому к нему стали относиться как к предводителю норманнов, хотя он и был самым молодым среди них, так как ни Крок, ни Токи не смогли запомнить ни одного слова из этого странного языка.

Много позже Орм часто говорил, что после хорошей удачи, силы и умения владеть оружием нет ничего более полезного для человека, который попал к чужеземцам, чем способность усваивать их наречие.