Драконы подземелий

— Не будь глупцом, — холодно бросил маг. — Она в пути уже много часов. Тебе ее не догнать.

— Она могла остановиться передохнуть. — Схватив факел, великан огляделся. — Ждите меня здесь, досыпайте, я скоро… — Он замолчал на какое-то время, а потом встревоженно спросил:

— А где Стурм?

— Пропади все пропадом! — воскликнул Рейстлин, вскакивая. — Ширак! — произнес он. — Вот так и оставляй кендера сторожить!

— Он пошел туда. — Тас указал на библиотеку. — Я решил, что ему просто нужно в туалет.

— Он что-нибудь говорил? — Глаза мага угрожающе сузились.

— Я спросил, нельзя ли мне примерить шлем, а он ответил «нет», — обиженно отчитался кендер, очевидно, изрядно оскорбленный последним фактом.

Рейстлин принялся спешно собирать свои вещи.

— Нужно идти за Стурмом. Он не понимает, что делает, и может прямиком угодить драконидам в лапы!

— А как же Тика? Она ведь совсем одна, — настаивал Карам он.

— Она направляется в лагерь. Ничего с ней не случится. А Стурм попадет в беду.

Сердце Карамона разрывалось на части.

— Я не знаю…

— Делай как знаешь. Я иду за Стурмом, — заявил Рейстлин, поднимая свой мешок.

— И я, — заявил Тас. — Может, сегодня мне удастся примерить шлем. Я отдал Тике Грозу Кроликов, — добавил он, сочувствуя другу. — Свой меч она оставила в коридоре. Совсем забыл, она велела передать тебе, что все понимает.

Карамон тихонько застонал и тряхнул головой.

Тас помедлил минутку, желая посмотреть, идет ли Карамон, но великан не двигался с места. Боясь отстать и упустить нечто «сногсшибательно» интересное, кендер побежал догонять колдуна. Карамон услышал голосок Таса, доносившийся из библиотеки.

— Давай я понесу твой мешок, Рейст!

— Только тронь, голову оторву, — едва разобрал он ответ брата.

В этот момент он принял окончательное решение. Тика поймет. Она же сказала. Воин поспешно нагнал Рейстлина в дверях, ведущих в крепость.

— Дай я понесу, — предложил он. — Для тебя он слишком тяжел, — пробормотал Карамон и взвалил мешок на плечи.

* * *

Тика шла уже несколько часов; злость, отчаяние и любовь жгли ее, словно раскаленные угли. Вначале вспыхнула на один короткий миг горячая, болезненная любовь, но ее огонек тотчас поглотил пожар разбушевавшегося гнева. Он придал ей сил, отчего двигалась девушка довольно быстро. Во всяком случае, ей так казалось. Теперь почти невозможно было определить, как далеко она ушла. Туннель тянулся бесконечно. По дороге Тика вела воображаемые беседы с Карамоном и его братом, напрямик высказывая Рейстлину все, что она о нем думала.

Один раз ей послышался шум шагов. Сердце у нее подпрыгнуло, но не от страха, а от радостной надежды.

— Карамон! — воскликнула она. — Ты все же отправился за мной, я так счастлива!

Ответа, однако, не последовало. Больше никаких звуков не доносилось, и девушка решила, что ошиблась.

— Размечталась! — побормотала она с досадой, пнув валявшийся на полу камешек, отчего тот отлетел на порядочное расстояние. — Он не придет.

И тут все угольки, тлевшие в ее душе, потухли в один момент. Карамон и не собирался отправляться за ней. Тика выдвинула ультиматум: она или брат. Он сделал выбор.

— Он всегда будет выбирать Рейстлина, — с горечью сказала она себе. — Я знаю, Карамон меня любит, но брата он не оставит.

Она понятия не имела, почему это так, однако отдавала себе отчет в справедливости подобного умозаключения. Так будет, пока какие-нибудь обстоятельства не разделят близнецов, а может, даже и после этого.

Странный звук послышался вновь. На этот раз Тике точно не померещилось, и девушка ни капли в том не сомневалась.

— Тассельхоф? Это ты?

С кендера сталось бы оставить свой пост и потрусить вслед за ней. Он, должно быть, собирался подкрасться к ней и, внезапно выскочив из тени, наброситься на нее сзади. А потом умирать со смеху, восторгаясь, как славно он ее напугал.

Однако если это и был Тас, то он не услышал ее окрика.

Шум усилился, до Тики доносилось учащенное дыхание и шаркающие шаги. Неизвестный преследователь больше не пытался скрывать свое присутствие.

— Тассельхоф! — взвизгнула, похолодев, девушка. — Это не смешно…

Но, произнося эти слова, она уже знала: это не кендер. От страха мороз пробежал по коже, живот подвело. А к горлу подкатил колючий комок. Она не могла ни вздохнуть, ни сглотнуть. Тика переложила факел в левую руку, едва не выронив. Правая рука судорожно сжала болтавшийся на поясе кинжал. Ей вовсе не хотелось умирать, особенно в этом жутком месте, в одиночестве и кромешной темноте.