Драконы Севера

— Янтаря у меня сколько угодно!

Она приоткрыла глаза и искоса взглянула.

— Ведь я забыла, Гартунг в твоих руках…

— У епископа Симона большая коллекция янтаря, и даже имеется очень редкостная вещица — в куске янтаря крохотная женщина с крыльями стрекозы!

Габриель оживилась.

— Не может быть! Это верно сильфида — о них упоминают в книгах по магии, но редко кто мог их видеть! Попроси епископа показать мне ее.

— Непременно,…Но что ты знаешь о сильфидах?

— Сильфида — эфирное создание на грани миров. Это создание неземной красоты, внушает любовь и желание следовать за этим прекрасным воплощением идеала. Есть только одна проблема: эта дева не обладает бессмертием. Она продолжает свое существование только при условии поглощения души кого‑нибудь, влюбленного в нее. Она дарит неземное блаженство, вызывает восхищение, вдохновляет на подвиги — но съедает душу. Сильфида — сачок для ловли бабочек, а может быть дверь для перехода в иной прекрасный мир. Как знать? Ты обещал заняться со мною драконьим языком и показать книги в горном замке. Когда это сможет исполниться?

Я бы с удовольствие занялся с тобой еще чем то более интересным и радостным — мелькнуло в голове.

— В твоих глазах я вижу вожделение… Твое чувство брезгливости ко мне исчезло?

С нею надо говорить, закрыв лицо, она читает по глазам и выражению лица как по бумаге…

— Ты нарочно так медленно раздевалась?

Габриель усмехнулась.

— Женщины обожают провоцировать мужчин. Это у нас в крови. Ты не ответил на мой вопрос.

— Твое тело вызвало во мне желание — ты права…

Откинув голову назад и прикрыв глаза, Габриель заговорила монотонным без эмоций голосом.

— В тот день все началось неожиданно и не так как всегда. Ко мне не привели мужчину и даже не принесли еду. Более того, дверь оказалась приоткрытой, и я вышла. Ощупывая стену, я шла по коридору и вышла из здания. Солнечное тепло мне подсказало это. Я наслаждалась этим теплом, как вдруг меня толкнули, и я упала на бок. Я ждала обычного продолжения — ударов по лицу, липких рук под юбкой и очередного насилия, но меня больше не коснулись. Поднявшись, я поняла, что потеряла ориентацию и не знала где я… Меня никто не трогал, и я вышла из дома, но где я и куда мне идти? Подавив панику, я решилась идти прочь… Протянув руку, чтобы не удариться о стену лицом, я шла пока не коснулась каменной стены, и вдоль нее пошла так, чтобы солнце светило в лицо. Я шла очень долго. Стена казалась бесконечной… Главное желание овладело мной — уйти, и подальше, от моего страшного приюта… Стена кончилась внезапно и, ощупав угол, я поняла, что вышла к воротам города или крепости. Стража меня не остановила, и это было странно. Касаясь стены рукой, я вошла в ворота. Меня еще несколько раз толкнули…

Я дошла до конца арки, мне в лицо повеяло жаром огня, запах гари и дыма проник в ноздри… Я испугалась… Здесь рядом бушевало пламя, а я, ничего не видя, не понимала куда идти… К смерти в огне я была не готова… Если бы я упала в воду, в реку, канал или бухту, то с радостью вдохнула бы воды полной грудью и закончила с мучительным существованием,…Но только не мучительная смерть в огне!

Я развернулась и направилась обратно, но меня толкнули, сбили с ног, оттоптали пальцы… С трудом на четвереньках я добралась до стены, получая удары и пинки… Я оказалась на пути бегущих из города людей, теперь я это понимаю, но тогда я дрожала от страха, обняв стену, и не решалась двинуться с места. Кто‑то взял меня за руку, тряс, видимо спрашивая что‑то… Но я только могла мычать в ответ… Меня, подхватив под руку, повели, даже можно сказать потащили прочь… Я подчинилась. Вместе со своим спасителем я бежала через пламя, через жар. Мое лицо и руки были обожжены, но боль я ощутила только когда меня отпустили, и, сев на землю, обнаружила, что подо мной трава… Я рвала их и подносила к лицу. Они пахли солнцем, летом, свободой… Я даже не могла заплакать, из моих глазниц давно не текли слезы… Потом пришла боль… Я повторяла про себя поэму о Джеральдине… Вновь и вновь, чтобы отвлечься от боли… Меня мучила жажда… Но я была свободна, впервые за два года, нет — впервые в жизни… Свободна… Потом пришел ты и напоил меня водой и открыл мои глаза…

Из глаз Габриель текли слезы. Зачерпнув ладошками воду, она умылась, еще раз и еще…

— Когда там, на лугу, я ощутила себя свободной, то дала обет — больше ни один мужчина не коснется моего тела… А если это все же случится, я задушу его, и будь что будет… И пусть пророчество катится к дьяволу….

— Пророчество?

Сидевшая с прямой спиной, напряженная Габриель медленно повернулась ко мне…

— Мне было шестнадцать, и я умирала… по приказу отца мне вытравили плод, а моего любовника, пажа по имени Вилли, затравили насмерть собаками… я бредила, металась в жару… и тут отец привел ко мне старую ведунью с плоскогорья, ее звали Дери.