Драконы Вавилона

— Ты уже второй раз появляешься в тот самый момент, когда все, казалось бы, рушится, — сказал я, испытывая ни с чем не сравнимое облегчение. — И как это только у тебя выходит?

— О, еще крошечным щенком я проглотила звездную пылинку, и с того самого момента не было такого места, куда я не могла бы попасть, и не было такого места, откуда я не могла бы выбраться, если только мне этого хотелось.

— Прекрасно, прекрасно, я очень рад. А теперь освободи меня.

— Ой-е-е-е-ей. Как жаль, что ты это сказал.

— Что?!

— Много лет назад по причинам, которые никак тебя не касаются, я поклялась страшной клятвой никогда больше не подчиняться приказаниям какого бы то ни было мужчины. Вот потому-то я и таскаюсь за тобой — потому что ты приказал мне не заботиться о твоем благе. Вот мне и приходится тебя опекать. Но теперь ты приказал мне освободить тебя, и я никак не смогу этого сделать.

— Слушай меня внимательно, — сказал я лисице. — Не подчиняясь этому моему приказу, ты автоматически подчиняешься моему предыдущему приказу ни в чем мне не подчиняться. Так что твой обет не имеет смысла.

— Я знаю. Все это как-то очень запутанно. — Лисица легла и подобрала под себя передние лапы. — Вот еще вроде этого: есть в Севилье цирюльник, который бреет всех, кто не бреется сам, и никого кроме. Возникает вопрос…

— Пожалуйста, — взмолился я. — Прошу тебя. Милая лисичка, дражайшее существо, самое красивое изо всех животных… Если ты будешь так добра, что развяжешь меня просто из ни с чем не сравнимой доброты своего сердца, по собственной свободной воле, я буду тебе в высшей степени благодарен.

— Вот это уже получше. А то я уж начала думать, что ты вообще не знаком с хорошими манерами.

Лисица погрызла и подергала скотч, связывавший мне руки, и довольно быстро их освободила. После этого с ногами я справился сам. Мы с ней сели в кабину грузовичка. Ни один из нас и словом не обмолвился о новой попытке откопать мой саквояж. Не знаю, как она, а я уже махнул на него рукой.

Но, выруливая из мусорных дебрей, я случайно повернулся, и там, где только что была лисица, сидела, аккуратно подобрав под себя ноги, прелестная девушка. Глаза у нее были зеленые, а волосы рыжие, коротко остриженные. И у меня было отчетливое впечатление, что она надо мною смеется.

— Все твои деньги, — сказала она, — под сиденьем в картонной коробке. Вместе с полным комплектом чистой одежды, в которой ты, между нами, девушками, крайне нуждаешься, и фамильным перстнем. А в саквояже том были только старые газеты да камни для веса.

— Что-то голова моя совсем уже не варит, — пожаловался я. — Если мои деньги с самого начала были у тебя, зачем было ломать всю эту комедию?

— Есть старая поговорка: научи человека рыбачить, и он будет есть только ту рыбу, которая сама лезет на крючок. Научи его хорошему мошенничеству, и от желающих заглотить наживку не будет отбоя. — Девушка ослепительно улыбнулась. — Мошеннику всегда пригодится напарник. А мы ведь теперь напарники, верно?

Так закончился Натов рассказ. Эсме давно уже бросила слушать. Она снова глазела в окно на то, как гидропонные фермы и пирамиды контейнеров с неведомыми грузами убегают назад, в прошлое. Опоры высоковольтной линии вылетели из ниоткуда, поравнялись с поездом и зашагали вдоль железной дороги. К ним присоединились еще две пары рельсов, затем еще две, а затем и канал. Судя по всему, все дороги мира вели в Вавилон.

— А что стало с лисой? — спросил Вилл.

Нат многозначительно постучал себя по сердцу.

— Она здесь. Смеется надо мной. — Затем он вдруг посерьезнел. — Не знаю уж, парнишка, чем ты там таким мог мне понравиться, но понравился. Поэтому давай я спрошу тебя еще раз. Ты хочешь работать со мной? Я преподам тебе всю премудрость, включая кратчайшие и самые ловкие способы вести дела с этим миром, и ты будешь получать полноценную треть добычи. Ну так что скажешь? Мы напарники?

Колено Вилла ощутило какую-то щекотку. Опустив глаза, он увидел, что его указательный палец раз за разом рисует на штанине невидимые буквы.

АД ИЖАКС

АД ИЖАКС

АД ИЖАКС

В этот самый момент прямые прежде рельсы изогнулись, грибная поросль резервуаров с природным газом отошла в сторону, и стала видна стена, уходившая прямо в небо. Конца ей не было видно ни слева, ни справа. Один уже только ее размер заставлял содрогнуться сердце — она казалась больше, чем все остальное в мире, вместе взятое. И сразу же размах собственных амбиций показался Виллу полнейшей глупостью. Эта жуткая башня была больше, зловреднее и безжалостней, чем мог стать он сам в самых смелых своих мечтах. У него попросту не было способа хоть как-нибудь ей отомстить.

У того, кем он был сейчас, точно не было.

АД ИЖАКС

И тут же его пронзило ощущение неизбежной судьбы. Если я собираюсь совершить свое отмщение, думал он, мне нужно научиться обману и многому прочему. Прекрасно. Пусть этот Дурила будет моим первым учителем.

— Да, — соврал он. — Напарники.