Драконы весеннего рассвета

Неужели действительно хватит, спросил себя Тас. Как-то не верится… Он тяжело вздохнул и уткнулся в ладони лицом.

— Не смей, Тас! Слышишь, не смей!.. — тотчас же затрясла его Тика. — Не вздумай помирать, ты нам нужен!

Он сделал усилие и поднял больную голову.

— Да я в порядке, — выговорил он тупо. — А где Карамон с Беремом?

— Вон там, — Тика ткнула пальцем в дальний конец камеры. — Нас заперли всех вместе, пока кто-то там не придет и не решит, что с нами делать… Какой молодец Карамон! — добавила она гордо, бросив восхищенный взгляд на богатыря, который, устроившись в уголке, всем своим видом изображал оскорбленное достоинство: поместить его, офицера, в одном каземате с «пленниками»!.. Потом на лицо Тики снова легла тень страха. Она притянула Таса к себе: — Ох, боюсь я за Берема… Он, по-моему, с ума сходит!

Тассельхоф быстро глянул на Вечного Человека. Тот сидел на холодном и грязном каменном полу, устремив взгляд в пространство и склонив голову набок, словно к чему-то прислушиваясь. Фальшивая борода, изготовленная Тикой из козьей шерсти, свалялась и местами вылезла. Вот-вот отвалится, испуганно сообразил Тас и поспешно оглянулся на дверь.

Подземелья представляли собой сложную систему коридоров, выдолбленных в скальном основании Храма. Коридоры расходились во все стороны из одного центра, в котором помещалась караульная — небольшая круглая комната под винтовой лестницей, выходившей на первый этаж собственно Храма. В караульной, за облезлым столом, под чадившим на стене факелом сидел крупный хобгоблин. Он невозмутимо жевал краюху хлеба, запивая ее чем-то из большого кувшина. Над его головой висело проволочное кольцо с ключами: вероятно, хобгоблин был главным тюремщиком. Он не обращал на спутников никакого внимания, а может, смекнул Тас, как следует и не видел их, — в подземельях было темновато, а камера находилась в доброй сотне шагов от него.

Осторожно подобравшись к двери, Тас выглянул между прутьями, стараясь рассмотреть, что там в глубине коридора. Послюнив палец, он поднял его над головой и решил, что коридор вел на север. Вонючие факелы коптили и трещали в сыром воздухе. Обширная камера неподалеку была битком набита драконидами и гоблинами, видимо, отсыпавшимися после буйной попойки. В дальнем конце коридора виднелась массивная железная дверь. Она была слегка приоткрыта. Тас напряг слух и расслышал доносившиеся из-за двери голоса, тихие стоны. Другое отделение подвалов, вспомнив о своем прошлом опыте, рассудил Тас. Наверное, тюремщик оставил дверь приоткрытой, чтобы слушать в промежутках между обходами, не бунтуют ли узники.

— Ты права. Тика, — прошептал Тассельхоф. — Мы тут вроде как в камере предварительного заключения — ждем, пока нами распорядятся!

Тика кивнула. Блеф, предпринятый Карамоном, может, и не вполне одурачил охранников, но охоту к поспешным решениям у них все-таки отбил.

— Пойду поговорю с Беремом, — сказал Тас.

— Не стоит, Тас… — Тика неуверенно покосилась на Вечного Человека, но Тас, не слушая, метнул последний взгляд на тюремщика и на четвереньках пополз к Берему — надо же было наконец подклеить эту несчастную бороду. Он подобрался к нему и уже протянул руку, но тут Берем вдруг взревел и кинулся прямо на кендера.

Тас шарахнулся и испуганно взвизгнул, но Берем его как будто даже и не увидел. Перелетев через кендера, он с нечленораздельным воплем всем телом обрушился на дверь.

Карамон вскочил на ноги. Вскочил и тюремщик.

Карамон все еще пытался изображать из себя незаконно арестованного офицера. С деланной свирепостью глянул он на поверженного Тассельхофа и проворчал, почти не шевеля губами:

— Что ты ему сделал?

— Н-ничего! Честно, Карамон, ничего! — заикался Тас. — Он… У него крыша поехала!

Берем, казалось, действительно обезумел. Не обращая внимания на боль, он раз за разом бросался на прутья решетки, силясь их выломать. Но прутья не поддавались, и тогда он обхватил их руками и попытался раздвинуть.

— Я иду, Джесла!.. — кричал он. — Не уходи! Прости меня!..

Тюремщик встревоженно вытаращил поросячьи глазки и, подбежав к лестнице, закричал что-то наверх.

— Стражу зовет, — буркнул Карамон. — Слушайте, надо срочно успокоить его. Тика, ты… Но Тика была уже подле Берема. Ухватив его за руку, она заговорила, с ним, умоляя остановиться. Охваченный неистовством, он сперва не слушал ее, более того — грубо отшвыривал девушку прочь.

Но Тика гладила его руку, успокаивающе похлопывала по плечу и говорила, говорила… И наконец Берем начал вроде бы притихать. По крайней мере, решетку больше не тряс — просто стоял, держась за прутья. Накладная борода валялась под ногами, по лицу тек пот, а кое-где и кровь — он ведь поначалу таранил дверь головой.

Со стороны лестницы послышался лязг — на зов тюремщика бегом примчались два драконида. Они двинулись по коридору, держа наготове кривые мечи, тюремщик следовал за ними по пятам. Тас живо подхватил с полу накладную бороду и запихал ее в кошель. Будем надеяться, они не запомнили, что Берем угодил сюда бородатым.