Драконы во гневе

Ворон кивнул в знак согласия, и она направилась в свою комнату. Он только проскользнул внутрь вслед за ней, и принцесса захлопнула дверь. Ворон зажег фитиль настольной лампы. Алекс указала ему на стулья у окна, устроилась на краю кровати, накрыв ноги соломенным матрацем.

— Полагаю, это твое. — Принцесса достала длинный и узкий сверток, обмотанный тканью, который, скользнув по одеялу, оказался у Ворона в руках. — Мне дал его Резолют, в Ориозе пришлось сказать, что это твой свадебный подарок, чтобы его не отобрали у меня.

Ворон усмехнулся, разворачивая свой меч:

— На самом деле он должен принадлежать вам. Вы нашли ему лучшее применение, чем я. Вам удалось с его помощью убить сулланкири.

— Мы сделали это вместе.

Он кивнул и вынул меч из старинных, испещренных царапинами ножен. И хотя ножны и пояс некогда выглядели лучше, клинок сверкал, словно его только что принесли из кузницы. Длинное прямое лезвие двойной заточки с утолщением в основании. Прямо над рукоятью переливался драгоценный камень. Камень имел форму треугольника, этот символ также встречался на медных украшениях на крестовине и навершии эфеса. Рукоятка была обернута кожей, и Ворон принялся любовно поглаживать ее.

Принцесса наблюдала за ним, и вдруг что-то сжалось у нее в груди. Он был полностью занят своим мечом, мерцающий огонь драгоценного камня отражался радужными бликами на его лице. Его взгляд был где-то далеко, и девушка прекрасно понимала, что лишь взяв в руки меч, коснувшись кожи рукояти и холодного лезвия клинка, можно воскресить в памяти сотни, даже тысячи важных моментов. Она понятия не имела, сколько пролитой крови было на этом мече, сколько отчаянных ударов, сколько бормокинов рассечено пополам, сколько пронзенных вильванцев. Но почему-то она была уверена, что Ворон помнил лица только тех, кого спас, и еще отчетливее тех, кого не смог спасти.

Морщинки на его лице, неровности кожи, прядь белых волос, пересекавшая лоб как раз в том месте, где начинался шрам, продолжавшийся на его правой щеке, — все это было столь мило ее глазу. Девушка хотела бы придвинуться ближе, смахнуть выбившийся локон… Нет, он не мешал ему, но ей вдруг захотелось коснуться кончиками пальцев его лица, а потом запустить руку ему в волосы.

— Принцесса? — Ворон взглянул на нее. — Что-то не так?

Алексия моргнула и, встряхнув головой, встала на ноги:

— Нет, ничего, все в порядке, — девушка ощутила в животе волнительную дрожь. — Ах, я всего лишь хотела убедиться, что Цамок теперь снова с тобой, раз уж нам предстоит отправиться на север.

Ворон кивнул:

— Спасибо. Вы знаете, что это камень из Радоойанского моста? Мы разрушили мост, до того как прибыли в Сварскую. На самом деле, это вейрун моста разрушил его за нас. Этот камень — единственное, что осталось от него. Вейруна звали Цамок. Вытащив камень из груди, он исчез, а вместе с ним и мост. Один мой друг, Нэйсмит Карвер, создатель Цамока, отдал его мне. Этот меч спас меня в Борагуле и потом, когда мы убегали от охотников Кайтрин… Да и еще бесчисленное количество раз с тех пор, — Ворон убрал клинок обратно в ножны. — Цамок попросил Нэя позволить ему помочь нам в борьбе с Кайтрин. С тех пор я делаю все, чтобы помочь ему.

— И неплохо справляешься.

— Спасибо, — Ворон отложил меч на кровать и взглянул на нее. — И я должен извиниться перед вами.

— За что?

— За то, что противился всем вашим попыткам спасти мне жизнь. Скрейнвуд убил бы меня, если бы вы не нашли выход, — Ворон покрутил золотую полоску на пальце. — Я уже очень давно не вспоминал о смертном приговоре. По сравнению с Кайтрин, отчаянно жаждущей моей смерти, и с поисками Уилла мой приговор казался мне совсем не важным. Я старался не появляться в Ориозе, отрастил бороду для маскировки, стал помощником Резолюта, проводил большую часть времени неизвестно где, убивая авроланских солдат. Воркэльфы знали, кто я — по крайней мере, многие из них, — но им было все равно. Но когда меня раскрыли, то тут же объявили приговор и… — Он поколебался, потом нахмурился и замолчал.

Алекс подалась вперед, встав на кровати на колени:

— Что такое? Не бойся… — уже произнеся эти слова, принцесса поняла свою ошибку. — Прости меня, я вовсе не хотела встревать.

— Нет, нет, все в порядке, — его глаза полыхнули. — Я сдался. Я был у них в руках и понял, что устал. Устал от всего этого.

— Но, Ворон, ты же действительно устал. У тебя была сломана нога, и ты не дал Керригану залечить ее. Мы тогда уже долгое время находились в пути, конечно же, ты устал. А потом они избили тебя, бросили без одежды в холодный подвал и…

— Тсс-сс-сс, принцесса, пожалуйста, — Ворон вздохнул. — Все, что вы говорите, верно, но ничто не может оправдать то, что я хотел все бросить. И я опустил бы руки, если бы не одна вещь.

Ворон снял кольцо с пальца и положил его на кровать между коленями девушки:

— Вот эта вещь. Вы придумали отличный план, как надеть это кольцо мне на палец. Вы могли просто выкрасть меня из Толсина. Тогда мы были бы сейчас в бегах, но вы выбрали другой путь.