Дракула

– В таком случае приготовься сейчас же; я принесу свою сумку.

– Я готов.

Спускаясь вниз по лестнице, мы услышали стук в дверь; когда мы дошли до передней, то увидели, что служанка только что открыла дверь и впустила Артура. Он бросился ко мне и сказал нетерпеливым тоном:

– Джон, я очень беспокоился Я читал между строк твоего письма и был как в агонии; а так как отцу лучше, то я и примчался сюда чтобы самому увидеть, в чем дело. Этот джентльмен – доктор Ван Хельсинг? Я так благодарен вам, сэр.

Сначала профессор рассердился, что в такой момент ему помешали; но затем, приглядевшись к Артуру и увидев, каким крепким сложением и великолепным здоровьем тот обладает, он переменил гнев на милость и, пожимая его руки, обратился к нему с чрезвычайно серьезным видом:

– Сэр! Вы приехали как раз вовремя. Вы жених нашей дорогой мисс? Она плоха, очень, очень плоха… Нет, дитя мое, так нельзя, – прервал сам себя профессор, увидев, что тот внезапно побледнел и почти в обмороке упал в кресло. – Вы должны ей помочь. Вы можете сделать больше, чем кто-либо из нас, и ваше мужество – ваша лучшая помощь.

– Что же я могу сделать, скажите, я исполню, – хрипло произнес Артур. – Моя жизнь принадлежит ей, и я готов отдать ей свою кровь до последней капли.

– Мой юный сэр, я не требуют от вас так много, – возразил профессор, иронически улыбаясь.

– Что же мне делать?

Ван Хельсинг ударил его по плечу.

– Идемте, – сказал он. – Вы молодой и, слава Богу, очень здоровый человек. Вы здоровее меня, здоровее моего друга Джона. Молодая мисс плоха, ей нужна кровь, иначе она умрет. Мы с Джоном только что решили произвести трансфузию крови. Джон собирался дать свою кровь, так как он моложе и сильнее меня. Но теперь здесь вы. Вы лучше нас, старых и молодых, которым приходится заниматься таким усидчивым умственным трудом. Наши нервы не так крепки, а кровь не так ярка, как ваша.

Артур ответил ему:

– Если бы вы только знали, как охотно я отдал бы за нее жизнь, вы бы поняли…

Он остановился, голос его от волнения сорвался.

– Милый мальчик, – сказал Ван Хельсинг, – в скором времени вы будете счастливы от того, что сделали для спасения той, которую любите. Идемте же и успокойтесь. Вы можете еще раз поцеловать ее, но потом вам придется уйти – я дам вам знак.

Мы направились наверх к Люси. Артур остался за дверью. Люси посмотрела на нас, но ничего не сказала. Она не спала, но просто была слишком слаба. Только глаза ее говорили. Ван Хельсинг вынул несколько предметов из своего чемодана и положил их подальше на столик. Затем он приготовил усыпляющее средство и, подойдя к кровати, ласково сказал:

– Вот, маленькая мисс, ваше лекарство… Выпейте это, будьте пай-девочкой. Я посажу вас, чтобы легче было его проглотить. Ну, вот!

Она с трудом проглотила лекарство – оно долго не действовало. Причиной тому, в сущности, была ее чрезмерная слабость. Время тянулось бесконечно долго, пока, наконец, ее не стал одолевать сон, и она заснула. Профессор был вполне удовлетворен и позвал Артура в комнату, попросив его снять сюртук. Затем он добавил:

– Вы можете ее поцеловать, пока я перенесу стол на место. Джон, дружок, помоги мне.

Таким образом, никто из нас не видел, как Артур наклонился к ней.

Затем Ван Хельсинг приступил к операции и сделал ее с невероятной быстротой. Во время трансфузии, казалось, будто жизнь снова возвращалась к бедной Люси, лицо же Артура становилось все бледнее, хотя оно и сияло от невыразимой радости.

Но какой ужасный надлом, должно быть, произошел в здоровье Люси, если то, что в конец ослабило Артура, дало ей лишь незначительное облегчение. Лицо профессора было серьезно, он чрезвычайно внимательно и зорко следил за Люси и Артуром. Я слышал биение своего собственного сердца. Немного погодя профессор тихо проговорил:

– Довольно! Помоги ему, а я займусь ею.

Я перевязал рану Артура и взял его под руку. Тут Ван Хельсинг не поворачиваясь к нам, сказал (у этого человека глаза, кажется, были и на затылке):

– Храбрый юноша! По-моему, он заслужил еще один поцелуй, который он сейчас же и получит.

Покончив со своей операцией, он поправил подушку у головы пациентки. При этом он слегка сдвинул с места черную бархатную ленту, которую Люси постоянно носила вокруг шеи, закалывая ее бриллиантовой пряжкой – подарком жениха – и, показав мне на маленькие красные знаки на ее шее, тяжело вздохнул. Затем он повернулся ко мне и сказал:

– Уведите теперь нашего храброго юношу, дайте ему портвейну, и пусть он немного отдохнет. Потом пусть он пойдет домой, хорошенько поест и поспит, чтобы снова восстановить свои силы после той жертвы, которую он принес своей невесте. Ему не следует тут больше оставаться… Стойте, еще одну минуту! Вы, сэр, наверное, беспокоитесь за результат, так знайте, что операция была успешна. На этот раз вы спасли ей жизнь и можете спокойно пойти домой и отдохнуть с сознанием того, что все, что в наших силах, сделано. Я расскажу ей все, когда она проснется; она вас полюбит еще больше за то, что вы для нее сделали. Прощайте!