Дракула

Ей пришлось отвернуться от раковины. Пары обжигали нос и вызывали слезы, но женщина продолжала смешивать хлоринатор для бассейнов с горячей водой, пока вещество полностью не растворилось. Однако это было еще не все. Взяв пробирку с солезаменителем, взвешенным до начала процедуры, сестра Кэрол вылила ее содержимое в большую кастрюлю со смесью и снова все перемешала. Убедившись, что дальнейшего растворения не происходит, женщина поставила кастрюлю на газовую плиту и включила огонь.

Сестра Кэрол заметила большой белый баллон на заднем дворе, когда искала новое жилье. Именно поэтому она выбрала этот дом. Теперь, когда Компания природного газа Нью-Джерси лежала в руинах, а по проводам Центральной электрической компании Джерси не бежал ток, готовить можно было только на пропановых и угольных плитках.

«Не стоит называть это готовкой», — подумала она, скрываясь от ядовитых паров в гостиной. Обычная реакция диссоциации — нагревание смеси гипохлората кальция с хлоридом калия, базовая химия. Та самая, которой она в течение пяти лет обучала зевающих новичков и второкурсников Университета Сент-Антони, Лэйквуд.

— А вы говорили, что химия — совершенно бесполезный предмет! — крикнула сестра Кэрол голым стенам.

И прижала ладонь ко рту. Опять она разговаривала сама с собой вслух. Надо быть осторожнее. Не потому, что кто-то может услышать. Ее страшила мысль, что она теряет рассудок.

Она начала вести мысленные беседы с собой за неимением другой компании, чтобы было легче перенести долгие часы одиночества. Но вскоре голос зажил собственной жизнью, и отчего-то в нем появился сильный ирландский акцент — совсем как у ее доброй, дорогой почившей матушки.

Вероятно, она уже сошла с ума. Возможно, все это — лишь галлюцинация, и вампиры не захватили мир, не осквернили ее церковь и монастырь и не перебили сестер-монахинь. Может быть, все это происходит только у нее в голове.

«Конечно, тебе хотелось бы, чтобы все это происходило лишь у тебя в голове. Ведь тогда ты не совершила бы ГРЕХ!»

Ей в самом деле хотелось, чтобы все оказалось плодом ее воображения. Тогда, по крайней мере, страдала бы она одна, а с остальными все было бы хорошо — как и до ее погружения в пучину безумия. Например, люди, которым раньше принадлежал этот дом. Беннеты: Кевин, Мари и их девочки-близнецы. Сестра Кэрол не встречала их раньше, но сейчас ей казалось, что они были знакомы. Она перебирала их семейные фотографии, видела комнату близняшек. Сестра Кэрол не сомневалась, что сейчас они мертвы. А может, и хуже. Так или иначе, их уже не было.

Однако если это галлюцинация, то очень последовательная и детальная. Всякий раз, когда сестра Кэрол просыпалась — а она никогда не позволяла себе много часов сна и спала урывками, — ее встречала одна и та же картина: безмолвные небеса, заброшенные дома, пустые улицы, немногие выжившие, вечно спешащие скрыться, не доверяющие никому, и…

«Что это?»

Сестра Кэрол замерла. Она уловила звук, донесшийся снаружи, — гудение, похожее на шум автомобильного мотора.

Пригнувшись, она поспешила к застекленной передней двери и прильнула к стеклу. Это и была машина. Кабриолет. Кто-то решил выбраться наружу и проехаться…

Увидев пассажиров, женщина быстро присела. Немытые, расхристанные, с тощими волчьими физиономиями, по пояс голые или в безрукавках. На голове водителя была широкополая ковбойская шляпа, и все четверо жадно глотали пиво. Она не знала их имен и не различала лиц, и ей ни к чему было смотреть на серьги в их ушах, чтобы понять, кто или что они такое.

Коллаборационисты. Хищники. Им нравилось называть себя «ковбоями», но сестра Кэрол звала их мразью.

Они направлялись на восток. Отлично! По дороге их ждет небольшой сюрприз.

Как это теперь часто случалось, позднее на женщину нахлынуло осознание того, во что превратилась ее жизнь. Сестра Кэрол бессильно осела на пол и разрыдалась.

Почему? Почему Господь допустил, чтобы все это произошло с ней, и с Его церковью, с Его миром? И более важный вопрос: как она могла допустить, чтобы эти жуткие события настолько ее изменили? Ведь она была сестрой милосердия.

«Милосердие! Ты слышишь, Кэрол? Сестрой милосердия!»

Когда-то она приняла обеты бедности, безбрачия и послушания, поклялась посвятить жизнь преподаванию и трудам, угодным Господу. Но теперь не было ни денег, ни мужчин, ради которых стоило бы потерять девственность, ни даже церкви, чтобы ей повиноваться, ни учеников.

Все, что осталось, — труды, угодные Богу.

«Поверь мне, Кэрол, я не стал бы называть производство пластиковой взрывчатки и другие ужасные вещи, которые ты делаешь, работой во имя Господа. Это убийство. Это ГРЕХ!»