Дракула

Дракула провел первый год заключения в королевской крепости в старинном городе Буде на берегу Дуная. Потом, по словам русского посла, его перевели в башню Соломона, на территории вышеградского дворца — в двадцати милях от Буды. Дворец стоял высоко на холме, с которого открывался прекрасный вид на Дунай и его окрестности. Башня Соломона, где содержались политические преступники, находилась внизу, почти у кромки Дуная. В этом архитектурном комплексе — в наше время там проводились тщательные археологические раскопки и частичная реконструкция — нашла исчерпывающее воплощение культура венгерского Ренессанса. Судя по бесценным художественным сокровищам, хранившимся во дворце, Матьяш был подлинным покровителем просвещения и искусства.

Сейчас башня Соломона полностью восстановлена. Камеры в ней крохотные; в некоторых из них — зарешеченные окна с видом на Дунай. Ночью заключенные строго изолировались, днем им было позволено прогуливаться по двору.

Русский посол Курицын пишет, что Дракула был в хороших отношениях со своими стражами, регулярно поставлявшими ему птиц, мышей, крыс и других мелких животных. Он мучил их: разрезал на куски, сажал на маленькие колы, расставляя их рядами, как он обычно поступал с людьми. Говорят, особое удовольствие он получал от ощипывания живых цыплят, а потом наблюдал, как они бегали кругами и в конце концов падали замертво. Эти эпизоды, поведанные русским послом, — еще одно свидетельство жестокости Дракулы, его жажды крови, видимо столь сильной и навязчивой, что он не мог совладать с нею даже в тюремной камере. В романе Стокера у одного из персонажей — Ренфилда — такая же садистская страсть мучить и убивать насекомых, птиц и мелких животных.

Освобождение Дракулы и женитьба, сделавшая его членом венгерской королевской семьи, наводят на мысль о том, что Матьяш контактировал со своим пленником и со временем позволил ему бывать при дворе. Вполне вероятно, король Матьяш, как и тирольский эрцгерцог Фердинанд II, любивший развлекать гостей необычными персонажами, поддался искушению повидать легендарного ученика дьявола, мучителя и убийцу, который вместе с тем был способен побеждать турок. Во всяком случае, Дракула познакомился с одной из сестер короля, и, возможно, в первый год его тюремного заключения возник любовный роман, завершившийся женитьбой.

Дракула был в то время, судя по портрету маслом в замке Амбрас, довольно красивым мужчиной; сакские гравюры на обложках немецких памфлетов грубы по технике и, несомненно, искажают его подлинные черты. На втором портрете маслом, миниатюре в Вене, изображен человек с сильным, властным лицом. Напряженно, внимательно смотрят его большие темно-зеленые глаза, нос — длинный, с тонкими ноздрями, рот — большой, с тонкими красными губами.

У Дракулы длинные свисающие усы и темные с проседью волосы, неприятное бледное лицо его ужасно. На портрете он изображен в костюме венгерского дворянина с горностаевой пелериной, в головном уборе на турецкий манер — с меховой оторочкой и бриллиантовой пряжкой.

Литературное описание Дракулы Николаем Модрусским, папским послом, встречавшимся с князем в то время, в основном соответствует его изображению на портрете. «Он был не очень высоким, но крепким и сильным, с жесткой, внушающей страх внешностью, длинным прямым носом, нервными подвижными ноздрями, худым красноватым лицом. Густые черные брови над широко открытыми зелеными глазами придавали ему грозный вид. Лицо бритое, оставлены только усы. Из-за высоких висков его голова, крепко сидевшая на бычьей шее, казалась огромной. Темные вьющиеся волосы спускались на широкие плечи».

В связи с женитьбой Дракулы на сестре Матьяша возникли не только политические, но и религиозные проблемы. Матьяш, потомок святого Штефана, никогда не позволил бы венгерской княжне-католичке выйти замуж за православного «схизматика». Хотя уния между православием и католичеством была признана Флорентийским собором, она была всегда более внешней и формальной, нежели подлинной и реальной. Соперничество между двумя церквами, несмотря на турецкую опасность, оборачивалось бесплодной полемикой и выливалось в открытую вражду.

Для Дракулы, православного по семейной традиции, вопрос об обращении в католичество, неизбежный в брачном контракте, не был особой проблемой. Он понимал, что трон валашского князя, как непременное следствие его венгерского брака, стоил католической мессы.