Дракула

— Хорошо, мистер. История такова. Волк этот — зовут его Берсерк — был одним из трех серых хищников, привезенных из Норвегии торговцу животными Джамраху, у которого мы и купили его четыре года назад. Это был славный, послушный зверь, не требовавший особых забот. Я просто поражен, что именно он убежал. Но, конечно, волкам следует доверять не больше, чем женщинам.

— Как вам это нравится, сэр! — вмешалась миссис Билдер, весело рассмеявшись. — Он так давно возится с волками, что, видит бог, и сам стал похож на старого волка! Но он не опасен.

— Итак, сэр, вчера приблизительно часа через два после кормления мне послышался какой-то шум. Я как раз в одном из обезьяньих домиков подбирал для заболевшей молодой пумы соломенную подстилку, но, услышав визг и вой, тут же выбежал и увидел Берсерка — он бешено кидался на прутья клетки и как будто хотел вырваться на свободу. В тот день в зоосаде было мало народу, у клетки стоял только один господин — высокий, худой, с крючковатым носом, бородкой клинышком, глаза красные, взгляд тяжелый, холодный. Ох, не понравился он мне! По-моему, он как-то раздражал зверей — рукой в белой лайковой перчатке указал мне на волков и говорит:

— Смотритель, мне кажется, что-то привело этих серых хищников в возбуждение.

— Может быть, вы, — отвечаю я, тон его мне тоже не понравился.

Он не рассердился, как я рассчитывал, а эдак нагло улыбнулся, обнажив белые, острые зубы.

— О нет, едва ли.

— О да, конечно, вы, — передразнил я его. — Волки всегда не прочь во время трапезы поточить зубы о косточки, а у вас их целый мешок.

Странно, что звери, увидев, как мы разговариваем, успокоились, легли, и я, по своему обыкновению, погладил Берсерка по голове. А этот господин, представьте себе, просунул руку меж прутьев клетки и тоже погладил по голове старого волка!

— Поосторожнее, — говорю, — у Берсерка хватка мертвая.

— Не беспокойтесь, — отвечает. — Я к ним привык.

— Работаете с ними? — спрашиваю, а сам снимаю шляпу в знак уважения: ведь укротитель волков — лучший друг смотрителя зверей.

— Нет, — отвечает, — не совсем, я не профессионал, но приручил нескольких волков.

Потом эдак вежливо, как лорд, приподнимает шляпу и уходит. Старый Берсерк смотрел ему вслед, пока тот не скрылся из виду, потом весь вечер пролежал в углу. А ночью, как только взошла луна, все волки завыли. Вроде б им не из-за чего выть-то: вблизи никого не было, только где-то далеко какой-то тип звал собаку. Пару раз я выходил посмотреть — все было в порядке. Потом вой прекратился. Около двенадцати я снова вышел взглянуть, прежде чем лечь спать, и увидел, что клетка Берсерка пуста — прутья либо сломаны, либо погнуты. Вот и все, что я знаю.

— А больше никто ничего не заметил?

— Один из наших сторожей приблизительно в это время возвращался из певческого клуба домой и видел большую серую собаку, перескочившую через забор зоосада. Я не очень верю его словам: придя домой, он ничего не сказал об этом жене и вспомнил только после того, как все узнали о пропаже и всю ночь рыскали по округе в поисках Берсерка. Похоже, это его выдумки.

— Скажите, мистер Билдер, можете ли вы как-то объяснить бегство волка?

— Ну что ж, сэр, — сказал он с подозрительной скромностью, — пожалуй, могу. Вот только не знаю, удовлетворит ли вас моя теория.

— Ну это не важно. Кому, как не вам, знающему повадки зверей, высказать свои соображения?

— Что ж, сэр, мне кажется, волк убежал просто потому, что хотел убежать.

По тому, как Томас и его жена от души смеялись этой шутке, я понял: она прозвучала здесь не впервые и надо мной подсмеиваются. Я не стал состязаться в остроумии с уважаемым Томасом и, решив поискать более надежный путь к его сердцу, предложил:

— Мистер Билдер, будем считать, что первую половину фунта вы уже заслужили, теперь черед второй — надеюсь, вы изложите мне свой прогноз.

— Хорошо, сэр, — живо откликнулся он. — Вы уж извините мои шутки, это старуха подмигивала — подстрекала меня.

— Вот уж чего не было, того не было! — воскликнула почтенная женщина.

— По моему мнению, волк скрывается где-то поблизости. Один из наших смотрителей говорил, что видел, как он, быстрее лошади, галопом мчался к северу, но я не верю ему, сэр: ни волки, ни собаки не могут мчаться галопом, они устроены по-другому. Волки такие умные только в сказках и страшны, когда сбиваются в стаи, тогда они могут натворить тех еще дел. Но, слава богу, в жизни волк и вполовину не так умен и храбр, как хорошая собака, и вчетверо трусливее. А Берсерк и вовсе не способен к тому, чтобы прокормить себя, стало быть, вероятнее всего, прячется где-то здесь поблизости, дрожит и думает, если он вообще думает, где бы достать поесть. Представьте себе, вдруг какая-нибудь кухарка увидит его горящие глаза в темноте подвала! Ему же надо что-то есть — возможно, он забредет в лавку мясника или какая-нибудь нянька, прогуливаясь со своим солдатом, оставит ребенка без присмотра — ну что ж, тогда не удивлюсь, если одним младенцем станет меньше. Вот и все.