Дракула

Победа Дракулы вызвала ликование в Европе. От Кракова до Генуи звонили колокола, приветствуя нового паладина христианской веры. Место подзабытого уже «белого рыцаря» Хуньяди занял «черный рыцарь» — многие уже слышали о любви Дракулы к этому цвету. Иностранные государи слали ему письма с поздравлениями; король Матьяш обещал папе «при первой возможности» отправить войско на помощь валахам. Венецианский посол в Буде Пьетро Томмази 4 марта писал на родину: «Венгерский король сделает все возможное, чтобы помочь Дракуле. Он уже обещал направиться в Трансильванию вместе со своей армией». Английский паломник Уильям де Вей, оказавшийся на Родосе у рыцарей-иоаннитов, сообщал, что на всем острове праздновали великую победу, а Великий магистр ордена раздавал жителям вино и фрукты. Напротив, из Стамбула дипломаты доносили, что в городе тревожно; многие турки переправляют свои семьи и богатства за Босфор, боясь появления грозного Казыклу-бея.

Узнав о случившемся в Валахии, султан впал в ярость. Всезнающий Лаоник Халкокондил пишет: «Говорят также, что господин Махмуд первым узнал об этих событиях, а именно об убийстве послов и префекта Хамзы и о разорении всей области. Когда он рассказал императору, что валахи сделали с его людьми, тот ужасно рассердился — говорят даже, что он осыпал его ударами. Однако это не было таким уж позором для императора Порты, поскольку убитые были не турками, а сыновьями рабов»[82]. Это был еще один плюс системы «девширме» — благодаря ей инородцы воевали за султана и умирали за него. Тем не менее Мехмеду было нанесено тяжкое оскорбление, и он хотел как можно скорее наказать дерзкого воеводу. Не завершив начатую осаду Коринфа, он отправился в Эдирне собирать армию, которой на сей раз решил командовать лично.

Сборы продолжались до весны. В поход отправилась практически вся постоянная турецкая армия, состоявшая из трех частей: конного феодального ополчения спахиев, иррегулярной конницы (акынджи) и янычарского корпуса. Но всех этих сил Мехмеду показалось мало — для похода на непокорную Валахию он мобилизовал отряды подвластных ему турецких феодалов и анатолийских крестьян, которые были необучены и плохо вооружены, но могли задавить противника массой. Чтобы закрепить превосходство над лишенным артиллерии врагом, турки везли с собой около сотни больших и малых пушек. Были у них и осадные орудия, хотя соглядатаи донесли, что валашские города плохо укреплены, не в пример Константинополю или Белграду. Зачем же тогда армия взяла с собой громоздкие катапульты и стенобитные машины? Создатели румынского фильма «Влад Цепеш» вполне правдиво реконструируют завоевательные планы султана: «Валахия — только начало. Оттуда я пойду в Трансильванию, там перезимую, весной ударю на Буду и покорю всю Венгрию. Дальше меня ждут Вена и Рим. Я заставлю всю Европу славить имя Аллаха, и на краю ее воздвигну в знак победы такую высокую мечеть, что на ее минареты будет опираться луна».

Несоразмерность масштабов военных приготовлений с силами и возможностями противника показывает, что замысел похода и правда был куда масштабнее, чем наказание мятежного вассала. Валахия должна была стать для Мехмеда трамплином в осуществлении плана покорения Европы — или преградой на пути этого плана, но это казалось султану почти невероятным. Он надеялся пройти через владения Дракулы легко, как нож сквозь масло, и ударить в трансильванское «подбрюшье» Венгрии, где почти не было королевских войск, стоявших в основном на Дунае. Дальше все зависело от военной удачи, но ничего невероятного в планах захвата Буды и Вены не было — падение Константинополя, величайшего города христианского мира, казалось современникам не меньшим чудом.

О том, что делать с самой Валахией, султан, похоже, не слишком задумывался. Одни историки считают, что он собирался превратить ее в пашалык, обычную провинцию империи, и только храбрость Дракулы и его военное искусство спасли валахов от отуречивания. Другие утверждают, что Валахия и соседняя Молдова были нужнее туркам как буферные государства, которыми они в конце концов и стали. Их завоевание неминуемо привело бы к конфликту с Польшей, которую Порта пока что рассматривала как союзника в борьбе с Венгрией — своим главным врагом на западе. Оккупация румынских предгорий и болот, где не было ни крупных городов, ни крепостей, могла только отвлечь турецкие силы от противоборства с венграми. Гораздо важнее для них был контроль над Дунаем — магистральным путем торговли и переброски войск. Эту задачу осуществляла цепочка крепостей — Килия, Тигина, Рущук, Джурджу, Никополь и другие, — но события 1462 года показали, что валахи достаточно легко могут захватить их, перекрыв Дунай для турок. Решением проблемы была уже не раз опробованная турками замена враждебного князя Валахии на дружественного. То, что этим последним был Раду, к которому султан питал самые теплые чувства, только разжигало его стремление поскорее посадить любимца на валашский трон.

* * *