Дракула

Уцелела едва ли четверть его войска. Всех пленных разделили на три части. Головы тех, кто принадлежал к первой, отрезали, насыщая жажду мечей, и после надели на пики. Вторую часть увели в плен, и они избрали путь предательства: пытались выглядеть дружелюбно, но вели себя, как враги. Поэтому, как сказано в Коране, праведный меч пал на них и разделил их надвое: 3700 неверных были живыми приведены ко двору султана и там убиты мечом. Третью часть составили те, кто вышел из битвы раненым и почти что мертвым. Те из них, чья грудь была пронзена мечом, умерли, и их потерянные души умчались в окрестные леса, направляясь в долину ада. Тем самым они избежали долгих мук, доставляемых столь серьезными ранами. И совсем немногие спаслись бегством вместе с проклятым Казыклу»[94].

Эта цитата полезна лишь тем, что демонстрирует приемы искажения действительности османскими историками, хорошо знакомые и современным пропагандистам. Здесь и многократное преувеличение вражеских потерь в сочетании с преуменьшением своих; там, где умолчать о жертвах невозможно, их маскируют поэтическими образами наподобие «стихов о встрече со смертью». И демонизация врага, обвиняемого — без всяких доказательств — во всех возможных преступлениях. И «постправда», при которой автор обращается к эмоциям аудитории, оставляя без внимания истинный ход событий, их причины и следствия. Красотами стиля Турсун-бег маскировал неприглядную реальность, заключавшуюся в том, что ночная атака была совершенно неожиданной для турок и причинила им куда больший урон, чем нападавшим. Однако своей главной цели Дракула и правда не достиг: он надеялся, что султан будет убит или, устрашенный большими потерями, повернет войско назад. Но этого не случилось — в немалой степени по вине Галеша.

В полдень на лесной поляне отдохнувший и перевязанный воевода хмуро выслушивал объяснения вернувшегося к утру ворника. Он не знает этих мест, сбился с пути и попал в болото? Может, и так, но почему бойцы его отряда утверждают, что Галеш пытался сбежать и они еле заставили его вернуться? Дракуле все было ясно: иуда подкуплен боярами, которые уже приготовились встречать хлебом-солью его проклятого братца. Скоро Галеш уже корчился на колу вместе с двумя своими помощниками. Похоже, он был не единственным; дьяк Курицын пишет, что воевода лично осматривал всех, кто вернулся с ним с поля битвы: «Кто был ранен в грудь, тому воздавал почести и в витязи того производил, а кто в спину — того велел сажать на кол, говоря: “Не мужчина ты, а женщина!”»[95].

О страхе, который испытывали валашские воины перед своим князем, говорит эпизод, приведенный тем же Халкокондилом: «Воины императора схватили одного из людей Влада и отвели его к Махмуду, который стал расспрашивать, кто он и откуда. И когда тот рассказал все это, его спросили, знает ли он, где находится Влад, князь Дакии. И он ответил, что хорошо знает это, но не смеет сказать из великого страха. Когда же ему сказали, что убьют его, если не получат ответ, он сказал, что лучше умрет, чем скажет хоть слово. Изумленный Мехмед велел казнить этого воина и сказал, поразмыслив, что если Влад имеет целую армию таких же воинов, победить его будет нелегко»[96].

Хотя ночная атака не достигла своей главной цели, господарь был не очень расстроен. Его потери были гораздо меньше вражеских; позже он уверял даже, что убитых в его войске почти не было, но это явно было не так. Итальянские дипломаты в своих донесениях сообщали, что из числа валахов, участвовавших в вылазке, погибло до тысячи воинов. Еще несколько сотен, по сведениям янычара Константина, были схвачены турками во время погони и тут же обезглавлены; не исключено, что речь шла о мирных жителях, на которых султан вымещал злобу. Османское войско, по мнению тех же всезнающих итальянцев, потеряло убитыми 10 или даже 15 тысяч человек.

* * *

Епископ Никколо из Модруссы, опросив позже участников ночной атаки, утверждал, что султан «потерял в ту ночь всякую надежду на спасение, покинул лагерь и постыдно бежал. Он убежал бы и дальше, если бы его люди не пристыдили его и не вернули в лагерь почти что против воли». На самом деле это бегство случилось, как мы увидим, чуть позже, а пока Мехмед со своей армией, похоронив убитых, продолжал медленно двигаться в сторону Тырговиште. Валахи как сквозь землю провалились, и османские командиры решили, что их силы истощились, и война, слава Аллаху, подошла к концу. В полдень 22 июня турки подошли к валашской столице. Уже издалека они увидели дым многочисленных пожаров и еще какое-то темное облако, кружащее над городом. Подойдя поближе, они поняли, что это: несметные стаи воронья, будто слетевшиеся со всей Валахии, кружились над странным лесом из голых стволов, вдруг выросшим на прилегающем к городу обширном поле. Турки еще не верили своим глазам, а над войском уже поднялся многоголосый ропот удивления и ужаса, не заглушаемый даже карканьем птиц.