Дракула

Никого не интересовало, куда он направился, — у всех и без того дел хватало, черт возьми; а вскоре стало ясно, что «Царица Екатерина» не уйдет в намеченное время. Над рекой поднялся туман, он все более сгущался и вскоре плотной пеленой окутал корабль и пристань. Капитан ругался на всех языках, поминал черта и его родственников, но ничего не мог поделать. Вода прибывала, а он не хотел упустить прилив. Настроение у него было, мягко говоря, недружелюбное, когда на трапе в самый пик прилива появился тот самый тощий господин и спросил, куда поставили ящик. Капитан пожелал ему вместе с ящиком отправиться ко всем чертям прямо в ад. Но господин не обиделся, спустился с помощником капитана в трюм, посмотрел, где ящик, и, поднявшись на палубу, постоял там в тумане. Никто не обращал на него внимания. Было не до него, туман стал рассеиваться, и вскоре совсем прояснилось. Мои промочившие глотку приятели, перемежая свою речь ругательствами, со смехом рассказывали, что проклятья капитана превзошли все пределы возможностей разных языков, он просто потряс команду своим красноречием, когда узнал от других моряков, поднимавшихся и спускавшихся в тот час по реке, что, кроме этой пристани, тумана нигде и в помине не было. Наконец, когда уже начинался отлив, судно отчалило, к утру оно, несомненно, было в устье Темзы, а к моменту наших расспросов — далеко в море.

Итак, моя дорогая мадам Мина, мы можем немного перевести дух, наш враг в море — плывет, повелевая туманом, к устью Дуная. Путешествие на паруснике требует много времени, а мы можем добраться туда по суше гораздо быстрее и встретить его там. Лучше всего захватить его, когда он будет в своем ящике, — между восходом и заходом солнца, тогда граф не сможет сопротивляться, и мы осуществим свой замысел. У нас еще есть время, чтобы обдумать план действий. Мы знаем, куда он держит путь, хозяин судна показывал нам все судовые бумаги и накладные. Ящик должны выгрузить в Варне и передать агенту, некоему Ристиксу. Так что наш друг-купец помог нам. Он забеспокоился: может быть, с ящиком что-то неладно, тогда он телеграфирует в Варну, чтобы там провели расследование, — но мы его успокоили. Конечно, вмешательство полиции или таможни для нас нежелательно. Мы все должны сделать сами и так, как считаем нужным.

Когда профессор Ван Хелсинг закончил, я спросила его, уверен ли он в том, что граф находится на борту корабля.

— Лучшее подтверждение этому, — ответил он, — ваш собственный рассказ под гипнозом сегодня утром.

Я вновь спросила его, неужели так необходимо преследовать графа, — разлука с Джонатаном просто невыносима для меня, а он, конечно, поедет, если поедут остальные. Ван Хелсинг отвечал сначала спокойно, потом все более страстно, гневно, все с большей силой и убежденностью — так, что в конце концов мы почувствовали, почему именно он был нашим мозговым центром и предводителем.