Дракула иной

Светало. Тёмное небо едва подёрнулось голубой рябью лёгких перистых облаков, а откуда-то с гор потянуло тоненькой струёй кристально чистого прозрачного воздуха. Слегка задремавшая, Милена очнулась от раздумий, погрузивших её в забвенье. Вялое тело покрылось ознобом телесным, не замеченным ранее, от разума, заполненного размышлениями терзающими. Только сейчас, когда так много передумано, она вздохнула спокойствием, завидев раскрывшуюся красоту рассвета, заворожившего взор. Где-то вдали послышалась первая трель соловьиная, а на макушки густых деревьев, покрывающих склоны расступившихся пред долиною гор, опустилась дымка призрачного тумана. Густые краски небесные растаяли, заиграв переливами первых лучей солнца.

В последний раз наглядеться в одиночестве на виды земли родной – уже к вечеру она даст согласие и станет супругою, венчанною князю своему, и позабудет о девичестве, разделив жизнь и удел с мужем любимым. А пока – вдоволь надышаться бы с возвышенным чувством раскрывшейся радости на душе. Не одинока боле, её ждёт половина, Богом вверенная.

На следующий день Милена дала согласие, получив благословение родителей и духовенства.

Венчание назначили тут же, в маленьком храме при дворе князя Молдовей Алексэндрела, чей отец был братом родным матери Влада, княгини Василики. Торжество играть было решено следующим месяцем после поста, в пору светлых празднований священных.

* * *

Коротая дни помолвки, влюблённые встречались всякий раз, как Влад был волен в личном времени. Вместе они наслаждались чтением книг, прогулками в саду, тёмными вечерами наблюдали звёзды в небе, две из которых, верно, падали с небес, устремляясь ближе к горам земным. Милена смиренно приняла участь свою – стать опорой во всём возлюбленному князю, уверовав в предназначение великой свершившейся любви, пред которой беспомощна даже сама смерть. Зачитываясь библейскими песнопеньями, влюблённые мыслить забыли о жизни в неведении друг о друге. Любовь вечная. Более ничего не властно в мире. Ничто не спасает душу человеческую, как сама любовь, которая и есть Бог.

– Это персидская поэзия, – ласково шепнул Влад, наблюдая за ликом любимой. Взор её вдруг наполнился светлыми слезами, которые она неуклюже пыталась скрыть, часто прикрывая веки.

– Невероятно! Эти стихи… Они потрясают! Великолепный слог и смысл каков!

– Позволь, я прочту их полностью для моей возлюбленной: поэт Мавлана Джалал ад-Дин Мухаммад Руми.

Зачем нам различать эту и грядущие жизни,
Если мы родимся вновь…
Зачем разделять то, что было и будет,
Зачем забывать нашу прошлую жизнь…
Клянусь и грядущее нас не погубит!
Ты только за душу покрепче держись…
И в этой, и в прошлой, и в будущих жизнях
Мы были и будем с тобою всегда!
И пусть исчезают эпохи и люди,
Моя ты навеки, моя ты жена…
Пусть ветер нас гонит к разлуке толкая,
Пусть дом наш с тобой затерялся во снах
Сквозь призму судьбы на ушедшее глядя,
Друг друга мы встретим в грядущих веках!

– Я тронута до глубины души… Всё, о чём твердит Песнь Песней, в малой рифме!

– Может стать клятвой…

– Давай возьмём его для венчания?!

С умилением преклонившись пред Миленою, князь одарил поцелуями руки её.

– Великолепно!

– Кем же была любимая этого философа?!

– Право, ведать, кем она была, любопытно. Но мы уж не узнаем этого. Важнее познать самих себя. Знать, кто мы, – молвил Влад, провожая возлюбленную присесть на широкое кресло большой читальной комнаты. – Хочу познакомить тебя с родом своим.

Он развернул на массивном дубовом столе старинный свёрток, потемневший от времени. Но рисунки его сохранили яркие очертания родословного древа, явив предков – правителей.

– Это мой дедушка, Господарь Мирча чел Бэтрын, он добился процветания Валахии и укрепил христианство… А вот прадед из рода правителей Басарабов, его звали Раду. – Влад умолк на миг, понуро осунувшись, словно окутало его забвение, в котором безвольно водил он перстом по холсту. Мягкие черты лица его вдруг обострились, уголки губ узкой нитью потянулись вниз, а взор застыл. – В его честь назван мой младший брат.

– Где он сейчас?

– Нас отдали вместе туркам. Он среди янычар… Султан оставил его.

– Для чего?

– Для поверки моей.

– Поверки?

– Чтоб оставить Валахию в своей власти. Не венгерскому королю…

– Что будет с ним, если случится переворот?

– Нельзя это допустить, коль вернусь к власти – того не будет.

– Раду заберёшь?

– Не знаю. – Князь вновь отвердел взором своим, так, словно умалчивал о тяготах душевных.

– А если ты станешь не угоден и султан пожелает сделать наследником твоего брата?