Дракула против Гитлера.

пор он не ответил ни на один мой вопрос, и я обращался к нему только по званию, обозначенному на его форме, до того, как он переоделся в гражданскую шпионскую

одежду.

Все смотрели на меня, ожидая ответа.

«Эээ… он проходит под позывным Ренфилд», сказал я им, постаравшись это сделать как можно увереннее. Мне показалось, что я услышал, как девушка ахнула,

услышав это имя, а старик как-то особенно нахмурился, посмотрев на меня. Даже не знаю, откуда взялось это имя. Хотя вообще-то знаю – меня так впечатлил

этот проклятый роман, и он оказывал на меня особое влияние теперь, когда я находился в стране, где происходит его действие.

Кошки на крышах, на черепицах,

Кошки с сифилисом и геморроем,

С жопами, сморщенными в улыбки,

Они упиваются радостью блуда.

Сержант – думаю, мне придется называть его отныне Ренфилдом – запел эту срамную песенку*, как школьник на концерте. Все замерли и в изумлении уставились

на этого поющего петухом шантеклера, и я почувствовал некоторый стыд. Какое странное первое впечатление мы произвели на них: я в обоссанных штанах и вульгарный

Фрэнк Синатра.

- - - - - - - - - - - - -

* Песенка неизвестного автора, для которой я изложил здесь смысл ее текста, не рифмуя. Прослушать английский оригинал можно на Ю-Тьюбе здесь. – Прим. переводчика.

- - - - - - - - - - - - -

«Он так себя ведет», сказал я им, «после того, как ударился головой. Или же, возможно, у него была такая привычка до того, как я с ним познакомился».

А Ренфилд меж тем продолжил свою петушиную трель:

У бегемота, похоже,

Редки поллюции,

Но когда они происходят, то текут ручьями,

И он упивается радостью блуда.

«Вы врач?», спросил я профессора, пытаясь отвлечь их от этой странной выходки.

«И врач тоже, помимо всего прочего», ответил он и повернулся ко мне. «Вы сказали, что поранили руки. Дайте посмотрю».

Осторожно сняв перчатки, я протянул ему свои пораненные руки, чтобы он их осмотрел. Я не мог не вздрогнуть, когда он удалил с них припарку, наложенную

старухой.

«Кожа содрана серьезно», констатировал старик, осторожно ощупывая мои разодранные ладони. «Ему нужно наложить свежую повязку». Старик сказал это рыжеволосой

девушке. Она кивнула и стала подниматься вверх по лестнице.

«Я вытаскивал сержанта из пропасти со скалы на парашютных стропах, и в руках у меня скользил нейлон», сказал я ему. «Я не мог его выпустить, иначе он бы

упал и разбился насмерть, это уж точно».

Рыжая вернулась, вручила отцу бинты и стала прочищать сержанту рану, прикладывая ватные тампоны, чем-то смоченные, по запаху, видимо, меркурохромом.

«Похоже, у вас был еще тот походик», заметила рыжая, и я почувствовал, что покраснел.

«Что это за мазь?» Старик тронул пальцем пасту, которой были покрыты мои ладони, и понюхал ее.

Я объяснил ему, что та пожилая женщина в горах была так добра, что наложила мне на руку какую-то припарку. Он восхищенно улыбнулся и сказал мне, что руки

мои очень неплохо заживают, и, к моему удивлению и радости, я обнаружил, что это действительно так. Он стал меня расспрашивать об этом, и я описал ему

снадобье, примененное этой старушкой, а он в ответ сказал мне, что изучал местные народные лекарственные средства, пока его исследования не были прерваны

войной.

Закончив с моими руками, он вновь принялся за Ренфилда. При содействии девушки он зашил рану и очень профессионально перевязал сержанту голову. Что было

значительно лучше по сравнению с моими любительскими усилиями.

«У вашего спутника тяжелая черепно-мозговая травма. Здесь мы ничего не сможем с этим поделать, и не думаю, что какая-либо местная больница или врач способны

справиться с таким случаем. Но эта опасность гораздо меньше той, если он начнет петь свои серенады и скабрезные арии персоналу какой-нибудь румынской больницы

на английском языке и таким образом раскроет свое происхождение. Он будет тут же арестован», сказал он. «Мой совет – оставить все как есть, и надеяться

на лучшее. Он может сам собою выздороветь».

Тут, как по сигналу, Ренфилд вновь затянул свою песенку:

У страуса очень прикольный член,

И не часто он трахается этим своим фитилем,

Поэтому, когда он трахается, он сует его очень быстро,

Упиваясь радостями блуда.

К этому моменту новизна стерлась, и никто больше уже не смотрел в изумлении на сержанта. Но ему было все равно. Думаю, он пел только для собственного удовольствия.

Профессор переключил свое внимание на рану у меня на колене, полученную при падении в реку. Он не выказал ни малейшего отвращения, задирая мне штанину,

всю в моче, и я был крайне благодарен ему за его такое профессиональное отношение. Он сказал мне, что нужно будет прочистить рану и, возможно, потребуется

наложить несколько швов. И пообещал мне душ и смену одежды.

Голова у Ренфилда была вся забинтована, как у Тутанхамона, но он глядел на всех, радостно сияя улыбкой идиота.

Ну а ты по утрам тащишься от стояка

(Это мочевой пузырь давит на предстательную железу),

И у тебя нет женщины, так что дрочи вручную,

Упиваясь сладостным блудом.