Дракула против Гитлера (ЛП)

Их жильцы также не были избавлены от этого жестокого обращения. Один протестующий был застрелен на месте. Несколько женщин также подверглись насилию, тому самому, которому солдаты подвергают их испокон века. По моему мнению, такое жестокое обращение с населением со стороны наших союзников может лишь самым негативным образом отразиться на нас, немцах, и в конечном счете нанести ущерб целям Фюрера. Мы должны быть выше этого.

На противоположном конце площади капитан Куанда разместил один старый танк Рено FT-17, у высокого здания, скорее в качестве фактора устрашения, чем для чего-то другого. Командир танка, лейтенант-легионер Кодрин Далакис, стоял в башне, наблюдая вокруг.

Он не видел, как над ним и позади этого танка открылось окно на втором этаже. Из окна высунулась длинная палка с проволочной петлей на конце — очень похожей на те ловушки, которые использовались собачниками в моем родном Дюссельдорфе.

Эта петля-ловушка была накинута на голову командиру танка, и проволока затянулась. А затем задыхающийся и изо всех сил сопротивлявшийся лейтенант был вытащен из башни за шею, поднят вверх и затащен в здание через окно.

В этот момент из того же самого дома выбежал боец сопротивления, вскарабкался на танк сбоку и залез в люк, закрыв его за собой. Три выстрела, заглушенные несколькими дюймами закаленной стали, не были никем услышаны из-за хаоса и шума в квартирах. Эти его действия были установлены уже позже, после того, как все это произошло.

Люк танка открылся, трупы членов экипажа были из него вытащены и заменены тремя диверсантами.

Ничего этого ни я, ни капитан Куанда, ни остальная часть подразделения не видели, так как мы следили за сборами жильцов квартир. Эти люди были выстроены в шеренгу для проверки документов. Лиц с подозрительными документами погрузили в грузовики, специально для этой цели подогнанные. Я стал свидетелем бесчисленного плача и завываний с мольбами о пощаде. Тщетных, конечно же.

Одна из молодых женщин, стоявшая в шеренге, привлекла мое внимание. Капитан просмотрел ее документы и прошел дальше, бросив на нее еще один взгляд, совершенно объяснимый второй взгляд, так как ее красота была достойна этого, и даже более того. Роскошные черные волосы, не тщательно прибранные, как требует того нынешняя мода, а ниспадающие естественными волнами ей на плечи, обрамляли белоснежное, как алебастр, лицо с загорелыми щеками, умными зелеными глазами и прекрасным, как спелый виноград, ртом. Но что выделяло ее из толпы, это то, как она держалась. В то время как другие задержанные демонстрировали сильный испуг и опасения, эта девушка не выказывала никакого страха, наоборот, вместо этого она проявляла определенное хладнокровие, довольно презрительное отношение свысока, которое, я должен в этом признаться, стало для меня неожиданностью.

Я тоже проверил ее документы, гласившие, что ее имя и фамилия Ленора фон Мюллер.

«Вы же не здесь проживаете?», спросил я ее, так как в документе было указано место ее жительства в другой части города.

Я спросил это по-немецки, ожидая, что капитан переведет мой вопрос, но она ответила мне на моем родном языке.

«Я была в гостях», ответила она мне с оттенком вызова.

«Возможно, чтобы их предупредить», предположил я.

Она не ответила. Вместо этого она посмотрела на меня с ненавистью и презрением.

Я решил, что эта фрейлейн фон Мюллер должна быть подвергнута более тщательному допросу в моем личном кабинете, и взял ее за руку, намереваясь проводить ее к моему автомобилю. В этот момент капитан Куанда ухмыльнулся, взглянув на нее и еще раз оценив ее фигуру, которая, должен сказать, не уступала ее лицу.

Он обратился к ней.

«Возможно, я найду тебе применение, ты пригодишься у меня в квартире», предложил он ей на своем грубом немецком языке, облапав ее за грудь и ниже. К стыду своему, я ничего не сделал, чтобы предотвратить этот его отвратительный поступок. «Вообще-то тебе найдется даже масса применений», сказал он.

«Все знают, что творится в вашей квартире», сказала она, а затем плюнула ему на сапоги. Поступок самого вульгарного свойства для такой изысканной красоты, подумалось мне.

Капитан поднял было руку, чтобы ударить ее, но я задержал его. Я против жестокого обращения с женщинами и детьми, какое практикуют некоторые из его варварских собратьев по оружию.

В этот момент я услышал, как взревели мощные двигатели танка, и характерный лязг стальных гусениц по булыжнику.

Должен признаться, я был удивлен. Он остановился в нескольких метрах от того места, где стоял я, и башенное орудие, громко взвыв гидравликой, стало поворачиваться, до тех пор, пока дуло не оказалось наведенным прямо мне в голову. Мне стали видны нарезы и бороздки, вившиеся внутри ствола. А затем я услышал, в этом невозможно было ошибиться, как звякнул и лязгнул снаряд, досланный в затвор этой гаубицы. Более зловещего звука я не слышал никогда в своей жизни.